непоправимость бытияи.вавилов

(сборник стихов)

* * *

Хлестко хлопнула калитка,
Жаркий полдень уходил.
Тишина, лишь чай на плитке,
Булькал из последних сил.
Пахло будущим вареньем,
И неведомой судьбой,
Мчащей к пункту назначенья.
Хорошо-то как!
Хоть вой...

* * *

Не так уж много и надо -
на все про все, как по Библии,
Свой угол, твой голос, сень сада,
рыб осторожных, собаку -
большую и умную.
Которая первой услышит, о чем я подумал.
И первой заплачет, что умер.

* * *

Посылка от родни с югов,
Приходит раз в году в конце июня.
Меж битых фруктов: «Здравствуй, Игорюня,
Записочка: «Как сам? Как будешь жив - здоров?».
А солнце жарит будто про запас,
И как обычно отвечать не надо,
Овидию на прежний адрес ада,
В полуденный, звенящий, краткий час.

* * *

Вполне нормальный населенный пункт,
Четыре на четыре километра,
Лишь по ошибке городом зовут,
В периметре тайги, реки и ветра,
На дальних выгонах постанывает чудь,
Чуть ближе, мелко крестятся бабули,
Зевают лайки, утопает суть,
В звенящей свежим молоком кастрюле,
В чуланах хладных, северных людей,
Оно не прокисает, пей.

* * *

Реквизиты тебя: три дороги на выбор,
Новолунья и блики на тех берегах,
Меж которыми плещутся звезды и рыбы,
В ненадежных, почти что условных кругах,
Что всегда уплывают за бакен и дальше по ходу,
В очертания маковок и кабаков,
Лесобирж и боков закопченных заводов,
Человеков, веков...

ОСЕНЬЮ В ТАЙГЕ

(диптих)

1

Найти ночлег,
уснуть, как провалиться,
Едва прочтя,
священный оберег,
Оставить мир,
а может с миром слиться,
И с Богом расстилать
на землю первый снег.

2

Идешь - иди, в себя влюбляя местность,
Названья рек, урочищ, перелесков,
зверей, деревьев ...
И в любой глуши - не заплутаешь,
Выйдешь, будешь жив.

* * *

В моем лесу медведи да лисицы,
Пока медведи спят -
лисицы грех творят,
(лисицам очень редко спится),
Таскают куриц, тепленьких ягнят,
Естественный отбор -
никто не виноват,
Пока медведи спят,
Я становлюсь лисицей.

* * *

То притворишься ватным,
То инсценируешь злость,
Четвероногий брат мой,
На, свою радость - кость.

... дрогнули умные уши,
звякнула плошки медь,
на немудрящий твой ужин,
смерть, как люблю смотреть.

* * *

Местное время, в положенном месте,
Вечер выходит из двери подъезда,
Ежится, путь, не спеша, начинает,
Группе знакомых подростков кивает,
Дом номер девять, одиннадцать, тридцать...
Пара часов, чтоб назад воротиться,
Вечеру нужно. Ни меньше, ни больше,
Вечер короткий и город такой же,
Крепко храпел бы, когда б не бездейство,
Скорых машин и машин милицейских...

ОЛЬХОН

Нет труда,
Соответственно разницы нет и цены,
Быть водой или сушей...
Привечать на спине города,
Или просто держать валуны,
Или лодки, что чешут о гребни волны,
Свои донья, сбивая ракушки,
По цветным лоскуткам восходить
на просторы,
Параллельной судьбы,
В ней бродить до упора,
Поедая дымы и грибы,
В основном мухоморы.

В ДОРОГАХ

Безмолвие овинов и холмов,
Смотреть в него, курить остановиться,
Среди дымов врастающих домов,
По грудь в землицу,
Услышать откровения пустот,
За скрипом полу зимней полу боты,
Отметить мельком, что весна идет,
Ей день пути, до дня солнцеворота,
Вдавив, бычок в центр средней полосы,
Узнать «что – как» и греться напроситься,
К вдове соломенной, невиданной красы,
На запах супа в интерьере ситца.

* * *

Язык доводит до могилы, минуя Киев.
И. Вавилов

Заметил раз, потом многажды,
Дела такие,
Язык приводит русских граждан,
Совсем не в Киев,
Двужильный, даже недвижимых,
Со страшной силой,
Ведет по общему режиму,
Прямком в могилы,
Наверно и у иностранцев,
Расклад похожий,
По окончании не танцы,
И все же, все же...

КАЗАНСКАЯ

Меньше, чем за ночь полягут не слышно,
До восьми миллиметров и более даже,
Камикадзе мальчишки - парашютисты,
По центральным каналам на утро скажут:
Водители, бойтесь, пешеходы, сидите,
Мы - в огне снега, молитвы читайте,
Себя берегите!
По идее, за всем за этим стоят намеки,
Что жизнь короче, чем на нее наши планы,
Что все, что случается приходит не с боку,
И никогда случайно.

* * *

Я о Нем ничего не знаю,
Не при мне с креста Его снимали,
Я тогда был далеко очень,
Не успел увидеть все воочию...

И сейчас я далеко очень,
Знаю ровно столько, что и раньше,
Где-то прочитал про плащаницу,
Что, мол, отпечатки и так далее...

У меня молитвослов дома,
Краткий, как и наша жизнь, в общем,
Находя свое незнание кокетством,
Я его читаю, когда плохо...

* * *

В нашем городе есть колесо обозрения,
И билеты не дороги.
За созерцание люди и больше платили.
Взять хотя бы Басё и Ван Вея.
Вот тогда было время...

Только редко скрипит колесо обозрения,
То зима, то измены погоды,
Ну а летом какое катанье?
Если жарко – купанье в реке,
Или там – пиво, воды...

Очень редко скрипит колесо обозрения.
У меня ощущение – только я и катаюсь порою.
Да агенты спецслужб иностранных,
Безлики и серы,
Со мною.

* * *

Ярило - старое дурило,
Ни снега, ни дождя - все зной, да зной,
На дно холодное уходят крокодилы,
Привычно думая о трапезе мясной,
(В отличие от местных оборванцев),
Пылят слоны: хлоп - ухом, топ - ногой,
Заезжий поглядит на эти танцы,
Затвором фотика щелкнет разок другой,
Держась на безопасном расстоянье,
Подарит рупь мужчине со змеей,
Дугой немыслимой ползучее созданье
Качнется и шепнет: «Езжай, домой».

* * *

Воют метель и собаки.
Одной чашки чая мало, чтобы согреть
Старые татуировки.

* * *

Внезапно и незаметно
Угол падения листьев
Стал другим.

* * *

Постригся под ноль,
Начало войны
ценит единообразие.

* * *

Солнечный удар,
Спасибо тебе за подарок -
Возможность умереть стоя.

АРИФМЕТИКА

(типа – я Бродский)

Изведешь штуки три свитеров исландских,
Да ботинок числом в десять раз больше,
Повстречаешь уйму людей гадских,
И не меньше людей хороших,
Затеешь переписку с Плинием Старшим,
О государстве и прочем вздоре,
Спляшешь за пятак и нашим и вашим,
Поучаствуешь в хоре,
Пару детей заимеешь прикольных,
Которые выпорхнув не прилетали,
Четырнадцать чемпионатов мира футбольных,
Ну шестнадцать от силы, посмотришь,
Хотя едва ли...

* * *

Да, согласен в той части,
Что понятие «Счастье»,
Тяготеет к оттенкам,
Пиво – немцу, нерпа – эвенку,
Только дело не в этом,
Летом лучше, чем летом,
Если минус за тридцать,
И резон сохраниться,
Не резон каждым третьим:
Птицам, девам и детям.

НА ПОСЕЛКЕ

Звенит кастрюля свежим молоком.
На полпути до места назначенья,
Паром Харонов заковало льдом,
В минувший вторник в ночь на воскресенье,
Курятся бани, в небе ни души,
Лишь спутники врезаются в ковши.

* * *

Ворчит, кряхтит издалека,
Трещит на редких поворотах,
С трудом освобождает воду,
От тверди долгая река.

Мир будто бы нашел врага,
В огромных, неуклюжих льдинах,
Они друг друга тычут в спины,
В бока, в крутые берега.

Твердь крошится, её несет
под лай собак и гам мальчишек,
Река вот-вот уже задышит,
Затопит берега вот-вот,
И станет полной и неслышной,
Как жизни ход.

* * *

Срезая кроны, солнце пало,
На головы других существ,
Зверье закатное внимало,
Молитве, что читает лес,
Ей, обстоятельной и чинной,
С годами чаще вторю я,
До слез влюбленный дурачина,
В непоправимость бытия.

* * *

Гомера по следам не ровным,
Ищу у теплых водоемов,
Он только был, вернуться обещал,
Вот удочка, вот черви, три леща,
Сорвавшихся домой в момент подсечки,
А женщина, что переходит речку,
Несет мой новый список кораблей,
Редеющий, как воздух летних дней.

НА БАЗУ

Лилась Печора, текла Двина,
Приеду скоро, а то – хана.

Кавказ Казбеком скакал в Урал,
Слетали искры на спины шпал.

Тамбов бодался, смолил Смоленск,
Приеду скоро, любимый лес.

Один, как раньше на Покрова,
Вдовей покуда, моя Москва,

Над морем синим Кронштадта хмарь,
Билет на чартер «Июнь-Январь»,
Давно в кармане, одна беда,
Приеду скоро, но никогда.

* * *

Необходимо выбирать,
Покуда силуэты зримы,
И органы неуязвимы,
С кем вековать, детей рожать,
С кем превращаться в нелюдима,
Пить или вовсе not to быть,
Жить дома или в Третьем Риме,
В дилеммах милых позабыть,
Что умирать необходимо.

* * *

Смерть имеет синонимы,
Они конкретны и не так страшны,
Есть предложение не писать
на могильных плитах
столь условные даты,
(причина первой ведь всем известна),
Гораздо лиричнее что-то типа:
«Рак», «Грузовик», «Усталость»,
«Выбор», «Месть», «Халатность»,
«Грипп», «Расплата».

* * *

(Из Гете)

Равнины бесконечная тоска.
На небе цвета потускневшей меди,
Искусанные в клочья облака,
Луны угрюмые и верные соседи.
Метет метель - горсть снега, горсть песка,
Вой волка в очертаниях дороги.
Крылом вороньим жизнь, что коротка,
Махнула и прошла в итоге.

* * *

Бывает тишина стихией,
Навалится - и онемеешь сам,
Окаменеешь или улетишь
Без страха в вечность...
Так летает стриж,
Невысоко, в предчувствии ненастья,
Меняя направления и часто
В себя вбивая землю,
От удара - грохочет гром,
И нити тишины становятся дождем.

* * *

Вместе с живностью различной,
Против стрелки часовой
Жизнь идет вполне привычно,
После крышки гробовой
Будет что-то типа рая,
Или же наоборот,
Я, наверно, это знаю,
Вот.