вы меня, покойнички, не бойтесь...18+в.айсин
(русский триллер)Неру сразу сказал, что он никуда уже, блин, не пойдет, потому что пришли же наконец. Здесь же населенка и всякие есть культурные ценности – магазин, клуб, водонапорная башня, библиотека, автобусная остановка... Здесь женщины ходят в юбках, а это признак высокой цивилизации, и мы спокойненько можем полежать на травке – пузом кверху – до самого вечера, а после сесть в автобус и приехать, блин, в это долбаное Бариново, где идут поезда (привет, блин, Мальчишу!), плывут пароходы и так далее... может даже и самолеты. Потому что ты, Чиф, турист – это твое алиби и модус вивенди, а я, Чиф, – матрасник толстожопый, и мне гораздо нравится валяться на травке, заместо топать лишний десяток кэмэ неизвестно зачем. И чтобы я больше пошел в какой-нибудь дурацкий, если не сказать больше, поход... Сквозь заросли, блин, комаров и болот!.. К победе, блин, вашего туризма!.. Да ни за что!.. Да никогда!.. И громко плюнул.
А Чиф поднял его за шиворот на ноги, навесил на плечи рюкзак и пнул под зад. Эдак по-дружески, но довольно сурово. И остальные пошли гуськом за Неру. Который махал руками, пинал былинки и придорожные консервные банки, плевал себе под ноги желчью и шипел всякие раздраженные ругательные слова.
Потом они вошли в лес, и деревья стали мешать Неру размахивать руками, потому что тропинка была узкой. Он ударился рукой о ствол – очень больно – и махать почти совсем перестал, только шипел еще. Тут Алина спросила у Чифа, что это мол за крестик, гражданин Чиф, нарисован на нашем пути в населенный пункт Бариново? Она умела вилять бедрами даже идя под рюкзаком. Юра сказал, что это наша будущая братская могилка – скудельница, Юля промолчала, а Чиф сурово ответил, что это церковь, либо кладбище, либо монастырь... либо еще что-то, потому что кроки рисовал неизвестно какой... чудак, и разобрать что-либо нету никакой человеческой возможности. А Неру добавил, что мол конечно: крестик – церковь, звездочка – кремль, молния – электричество, две молнии – гестапо...
Алина на все ответы сразу кивнула торжественно и со значением, как она это умела.
Потом они постепенно умолкли и шли и шли через послеполуденный уютный лес по узкой малохоженой тропинке. Шли часа три, ну может три с половиной, потому что никто не засекал.
И вышли они на опушку. И Неру остановился, и остальные за ним тоже остановились. Потому что увидели обширный лысый холм, а на нем жутко живописные развалины. Желаете осмотреть достопримечательность? – спросил Неру. Чиф сказал, что желаем и пошел вперед. И все пошли за ним. Шли молча и не колонной, а шеренгой, потому что дисциплина к концу похода порядочно расшаталась. А развалины становились все более грозными и величественными. Но когда прописались детали, оказались не такими уж мрачными. Вышли наверх и увидели погост, разрушенную церковь и всякие постройки – тоже разрушенные. И молча пошли через кладбище, петляя между кривыми крестами. А солнце покраснело и собиралось свалиться за горизонт.
– Мальчики! Вы с ума сошли! – сказала Алина. – Неужели мы будем здесь ночевать? Здесь же кладбище.
Чиф поднял палец и сказал, что живой человек – страшнее зверя. А мертвый человек – безобидный человек. Только пахнет немного, если свежий, гы-гы-гы! Алина сделала большие глаза – непонятно с каким смыслом, а Неру сказал, что туристы – люди невозможно простые, и юмор у них тоже простой до невозможности. И жизнелюбивый – до офигения.
– Ну что, пойдем жилье присмотрим, – сказал Чиф и пошел в сторону развалюх.
И все пошли за ним. А темнело что-то уж очень поспешно. Так это на западе туча расползлась. А Неру остался и стал сцарапывать грязь с надписи на чугунном кресте. И приговаривал:
– Вы меня, покойнички, не бойтесь. Я вас сам боюсь.
Потом оглянулся, что все уходят, поспешил за всеми, но зацепился штаниной за ржавую проволку, упал, забился и заорал очень истошно. Все обернулись к нему. Тут он увидел проволку, встал, пожал плечами и тихо сказал:
– Караул.
– Придурок, – сказал Чиф и пошел дальше.
Он выбрал домик вдалеке от других построек – что-то вроде сторожевой башенки в монастырской стене. Зашли все вместе и огляделись.
– Сойдет, – сказал Чиф. – Не насрано и потолок эпизодически есть. Даже второй этаж сохранился...
Все скинули, кряхтя, свои рюкзаки и были посланы Чифом по разным туристическим делам – за водой и дровами. В сторожке остались Чиф и Алина. Чиф стал готовить площадку для ночлега. Камни выбрасывал в окно, а землю ровнял ботинком. Потом начал вытаскивать из рюкзаков коврики и стелить. Алина доставала продукты и посуду.
– Ой, – сказала она, – здесь у Неру целая куча бутылок с вином.
Чиф достал за горлышко одну бутылку, брезгливо осмотрел этикетку и мрачно сказал:
– Вот алкаш упойный. Когда только успел затариться? Постоянно, блин, дисциплину хулиганит...
– А почему вы, мальчики, – спросила Алина, хотя Чиф был в единственном числе, – почему вы все время приговариваете слово "блин"? Оно заменяет вам какое-то другое слово?
– Да, – сказал Чиф, – оно заменяет нам слово "блядь".
– А-а, – сказала Алина и вроде смутилась. Этих женщин вообще-то не поймешь.
Чиф разложил коврики, а сверху – спальники. Вытянулся на них по диагонали и закурил. Взял лежащий в досягаемости обломок кирпича и бросил его за себя в окно. За окном кто-то вскрикнул и матернулся. Алина вздрогнула, а Чиф нет. Он спросил:
– Что ты там делаешь, идиот?
– Дрова собираю, – обижено сказал кричавший голосом Неру.
– А я думал подслушиваешь.
Неру вошел в дверь с охапкой дров.
– Что, крестов с могилок наломал? – строго спросил Чиф.
– Ага.
– Ладно. Разжигай костер, а я пойду еще наломаю.
– Там за церковью есть дуб старый... – сказал Неру.
Чиф кивнул и ушел. Пришли Юра с Юлей с двумя канами воды. Все зашевелились, стали разжигать костер, цеплять трос над ним, шуршать мешочками с крупой. Потом расселись вокруг костра и смотрели в пламя.
– Что-то Чифа долго нету, – сказала Алина.
– Да, Чифа нету, – сказал Неру задумчиво. – Пусть товарищи меня поправят, если я ошибаюсь, но поведение Чифа последнее время какое-то странное и подозрительное. Очень.
Никто ничего не понял.
– Поясняю, – продолжил Неру, переходя на шепот. – Он оберегал нас и хранил. Для чего? И теперь привел нас сюда. Для чего? Для того, чтобы... (в этом месте Неру пощелкал зубами). Понятно?! Он специально нас сюда завел! Он оборотень! Вампир! Он убьет нас! – и схватился за сердце. – Он убьет нас!.. Выпьет нашу кровь!..
– Кончай, Неру, – сказал Юра, – не все же здесь знают, что у тебя с головой не полный порядок.
Неру резко отсел от него и патетически вскрикнул:
– Не приближайся ко мне!.. Я знаю, ты с ним заодно!..
Юля не выдержала и прыснула от смеха.
А Алина сказала: – А... А... А он что, за дровами пошел?
– Да! – громко и страшно сказал Чиф, появившись в дверном проеме (и все вздрогнули), – я пошел как бы за дровами, а на самом деле... зубы напильником затачивал!..
Он вошел, бросил дрова и сел в круг возле костра. Юля сказала, что веселенькая у нас получится последняя ночевка. А Чиф прокашлялся и возможно более торжественно сказал, что, действительно, дорогие товарищи, у нас сегодня последняя ночевка. Мы были вместе целую неделю – делили поровну все тяготы и невзгоды. Наперекор непогодным и прочим условиям. И вот наступил торжественный момент – мы у финиша. Кхе!.. Благодаря недисциплинированности курсанта Неру мы стали счастливыми обладателями энного количества бутылок червивки. Но я не буду наказывать нерадивого курсанта... (В этом месте Неру благодарно всхлипнул.) ...Потому что мы сейчас пожрем кашки, а потом выпьем этой гадости и расслабимся в полное свое радостное удовольствие...
– Я так и знала, – сказала Юля.
– Ага, – сказал Неру, – и я знал.
– Да ну вас, вообще, – махнула рукой Юля.
– Юлия! – погрозил пальцем Чиф и вздохнул: – Уж пора бы тебе смириться с горькой бабьей долей.
– Ой! – вздрогнула Алина. – Вы ничего не слышали? Снаружи.
– Аля! Прекрати паниковать, – сказал Чиф. – Вы будете спокойненько спать, а мы – муж-чины – будем всю ночь сидеть вот здесь, у дверей, на страже вашего покоя... и чести. Покойники не пройдут! – и он заколыхал в воздухе вертикально поставленным указательным пальцем.
Неру гыгыкнул.
– Перестаньте! – крикнула Алина. – Это не смешно. И я боюсь не просто так – у меня предчувствие нехорошее, – и поправила волосы.
После ужина Алина и Юля сказали, что они будут спать, а не пить. Просили не беспокоить и не пугать. Залезли в спальники и повернулись на правый бочок. А Неру распечатал первую бутылку.
Вторую пустую бутылку Чиф тоже выбросил в окно. А Неру посмотрел на девушек, икнул и сказал:
– Спят, как голубки... Маленькие...
– Не сметь пошлить! – сказал Чиф и стукнул кулаком по кану, отчего тот перевернулся.
– Ладно, – сказал Неру, – пойду лучше поссу.
Он подошел к двери, осмотрел темные и мрачные наружные пространства, вздохнул и начал расстегивать пуговицы на штанах.
– Нерушка, скотина, не собираешься же ты ссать прямо здесь? – невнятно спросил Юра.
Чиф открывал третью бутылку.
– Собираюсь, – сказал Неру. Потом спросил: – А где же мне?.. Там жутко так...
Он топтался в нерешительности в проеме двери с расстегнутой ширинкой. Потом икнул и сказал:
– Чиф, дай фонарик.
– Ага. Щас. Все брошу и полезу в рюкзак за фонарем, чтоб ты поссал.
Он откупорил бутылку и разлил вино по кружкам.
– Вы, товарищи, прямо скажу, поступаете не по-товарищески, – сказал Неру и шагнул за дверь, как на амбразуру.
– А знаешь – неплохое винцо, – сказал Чиф. – От него отрыжка исключительно замечательная, – и рыгнул.
– Не, – сказал Юра, – лучше водки нету вина.
– Это твоя парадигма? – спросил Неру.
– Это моя парадигма, – сказал Юра.
Чиф кивнул и поднял кружку. Юра тоже кивнул и поднял кружку. Они выпили, и Чиф сразу же разлил остатки из бутылки по кружкам. Потом он начал говорить, жестикулируя пустой бутылкой:
– Это мы, можно сказать, пробзделись. Чайников выгуляли. Так? – он начал незаметно для себя переходить на шепот. – А теперь нужно заняться делом. Пойдем в четверку. Понял?.. В пятерку! Понял?.. Так что копи отгулы, понял?.. Неру не возьмем. Жаль конечно...
– Я предлагаю в Хакассию, – тоже шепотом сказал Юра.
– Посмотрим, – кивнул Чиф. – Надо будет отпусками совпасть...
Вдруг Алина поднялась и села в спальнике.
– Мальчики! – сказала она звенящим от испуга голосом, – что вы замышляете?!
Чиф и Юра посмотрели на нее с недоумением.
– Ты чё, Аля? – пробормотал Чиф. – Спи.
– Почему вы шепчетесь?!
– Ну... – начал Чиф, потом пожал плечами: – Ну так...
– Почему вы это скрываете?! И где... где Неру? – не унималась взволнованная, испуганная Алина.
– А он это... того... – смутился Чиф.
– По надобности! – рявкнул Юра.
Тут снаружи за окном раздалось кряхтение, и Неру, навалившись животом на подоконник, перевернулся и упал на спину как раз на свободный спальник рядом с Алиной. Сказал: – Опа! – и руки сложил на груди, как покойничек, и глазки закрыл. Алина истошно завизжала, рванулась было бежать, но запуталась в спальнике, рухнула, прижалась лицом к земле, не прекращая визжать. Юля поднялась (лицо у нее было недовольное) и крикнула: – Тихо! Алина замолчала. Тогда Юля сказала, что если вы, обалдуи, не прекратите безобразничать, то они с Алиной уйдут в Бариново прямо сейчас. Потому что пьянка пьянкой, а совесть тоже надо иметь. Понятно?!
Чиф с Юрой завиноватились, потупились и одновременно стали бормотать о том, что они все поняли, осознали, больше не будут, и для убедительности прижимали руки к груди, чиркали ладонями по горлам, хлопали ими же по лбам, словом, всячески изображали глубину своего раскаяния. Юля кивнула, хотя и без особого доверия, потянула Алину за руку, сказала ей, что все в порядке, можно спать. Алина сказала, что они что-то замышляют, они шептались. Юля сказала, что это глупости, дурацкая пьяная болтовня, что нужно успокоиться и спать. Алина действительно немного успокоилась, согласилась лечь, но незаметно взяла с собой в спальник солидный обломок кирпича.
Всё улеглось. Чиф облегченно вздохнул и дернул за ногу лежащего без движения Неру:
– Эй, ты что, спишь?
– Нет, я думаю, – монотонно отозвался Неру.
– О чем это?
– Я думаю, описалась Алина или нет?
Все трое прыснули, зажали ладонями рвущееся наружу дыхание, выпучили глаза, затряслись в конвульсиях смеха. Чиф даже опрокинул кружку с вином.
– Оч-чень смешно, – ворчливо заметила Юля.
– Сам ты описался! – сказала Алина.
Это вызвало новый приступ смеха. Юля с Алиной тоже немножко похихикали. Наконец Чиф громким, свистящим шепотом провозгласил:
– Ладно! Мужики! Всё! Не шумим. Пьем тихо.
– Маленькими глотками, – пояснил Юра.
Они немедленно выпили и без энтузиазма заели остывшей кашей.
– Такая хорошая у нас веселенькая ночка, – сказал Чиф.
– Уютненькая, – сказал Неру и икнул.
– Да-а-а, – протянул Юра.
– Интересно только, – сказал Чиф, – почему это покойнички нас не беспокоят? Ночуем, блин, на кладбище, будто дома. Где упыри разнообразные?! Где гробы летающие?!
– Не каркай, – сказал Неру и запустил пустую бутылку в окно.
– Где шкилеты скрипяще-дребезжащие?! А?!
– Да, – сказал Юра.
– Стой! Тихо! – вдруг встрепенулся Неру.
– Что?
– Вы слышали?!
– Что?
– Бутылка не звякнула. Не упала. Будто ее кто-то поймал...
– Ага, – сказал Юра, – как гранату. Сейчас к нам обратно забросит...
Чиф вскочил:
– Держи! Вставай!! Сейчас влетит!
Они вскочили и встали наизготовку перед окном, как три вратаря. Но бутылка не влетала.
– Тебе, Неру, пить больше не дадим, – строго сказал Чиф, и они с Юрой сели.
– Нет, ну точно же! – обиделся Неру. – Правда ведь звука не было никакого, – и тоже сел.
Тут за окном раздался звук упавшей бутылки.
– А, ну вот, все нормально, – сказал Чиф.
Юра издал некий неопределенный звук.
– Так вот, – продолжил Чиф, – где эти, как их там... вампиры и вампирицы?..
– Вампирессы! – сказал Юра причмокнув.
– Ага! Где?!
– Чиф! Хорош юродствовать... а то мы с Алей уйдем в Бариново прямо сейчас, – сказал Неру.
Чиф гыгыкнул. Юра встал и нетвердой походкой вышел из сторожки.
– Знаешь что, Чиф? – сказал Неру.
– Что?
– Когда меня покойнички схватят, я очень обязательно испугаюсь и ужасно громко закричу...
В это время жуткий рык разнесся над развалинами монастыря.
– Вот так? – спросил Чиф.
– Ну примерно. И ты меня тогда обязательно выручай.Ладно?
– Ладно...
В это время новый страшный рык разнесся над развалинами монастыря. Чиф как раз зачем-то вставал, но, остановленный этим рыком, замер на полпути в этакой обезьяньей позе. И он, и Неру застыли изваяниями, только глазами моргали. После минуты обалделого молчания Чиф сипнул, кашлянул, сипло спросил: – Что это? – и потихоньку сел.
– Это... такое... что-то... – прошептал Неру.
– Пиздец, – прошептал Чиф, посмотрел на пустые кружки и закончил: – ...нашему Юрику.
Но раздался шорох шагов, шум дыхания, и в дверном проеме появился Юра. Неру и Чиф смотрели на него молча.
– Вы чё? – спросил Юра.
Они молчали. Юра присел к потухшему костру.
– Чё вы на меня вылупились-то? – спросил он.
– Ты живой? – сердито спросил Неру.
– Ну да. А что случилось?
Неру и Чиф смотрели на него мрачно и подозрительно.
– Ну что?! Что?! – рассердился Юра. – Да, я проблевался! Ну и что?
– Кто? – спросил Чиф.
– Что? – не понял Юра.
– Ты?
– Что?
– Блеванул ты?
– Ну да.
– Вот сейчас?
– Да.
– И все?
– Что-то я вас не пойму. Странные вы какие-то. Бухие, что ли?
– И ты ничего не слышал?
– Нет, – ответил Юра, а потом встревожился: – А что случилось?
– Ничего, – мрачно сказал Чиф и стал открывать следующую бутылку.
– Нет, так бывает, – торопливо стал объяснять Неру. – Просто когда рыгаешь – уши очень закладывает, и ни хрена вокруг не слышишь. И у него просто совпало с этим...
– Что совпало? – спросил Юра.
– Два раза совпало? – спросил Чиф и разлил вино по кружкам.
– Я пока не буду, – сказал Юра.
– Мудак ты, Чиф, что нас сюда ночевать притащил, – сказал Неру.
– Да, – кивнул Чиф, – с критикой вышеперечисленного товарища в целом согласен.
Неру поднял кружку и сказал, что он пьет за то, чтобы мы удачно пережили эту ночь. Главное – и это известно совершенно точно – дождаться первых петухов. А там уже будет не страшно. Может быть и выживем. А Юра сказал, что вам бы тоже лучше пока не пить. А то вы такое несете...
Но они выпили. И вроде стало легче.
– Да, херня! Это нам показалось, – сказал Неру.
– Точно, – хлопнул себя по лбу Чиф, – как я сразу не догадался, что это нам просто показалось!
– Да что вам показалось-то?! Что вам показалось?!
– Что надо, то и показалось, – отрезал Неру.
– Ну, – сказал Юра, – когда вас будут забирать в "дурку", я добровольно приду и дам на вас добровольческие показания, что вы психи ненормальные.
– Ах ты ренегат! – возмутился Неру.
– Так! – сказал Чиф, разливая вино, – я предлагаю снять все накопившиеся вопросы усекновением головы и прочих гениталий вышеперечисленного ренегата, – и похлопал себя по бедру, где висел огромный туристический нож.
– И это, товарищи, правильно, – сказал Неру и поднял кружку.
– Вы плохие, – сказал Юра и тоже поднял кружку.
– А ты хороший, – сказал Чиф и выпил. И все выпили.
– Да, я хороший.
– Ну вот, – сказал Неру, – а после усекновения станешь вообще хорошим. Как и положено – плохой человек после смерти становится просто хорошим, а хороший – вообще замечательным...
– И мы очень будем тебя любить, – добавил Чиф.
– Ах да, – сказал Юра, – мы же все некрофилы. Мы же любим, мы же просто обожаем мертвецов... Это национальное. Но если вы их так любите – мертвецов – то почему же вы все время с такой опаской оглядываетесь на дверь? Вы их что, любите, но боитесь?
Чиф и Неру посмотрели на дверь, потом друг на друга: – Что, правда оглядываемся?
– Так что же вы – любите их или боитесь?
– Опасаемся, – поправил Чиф.
– А чё ты нас критикуешь?! – возмутился Неру. – Да ты экуменист, падла!
– Да нет, ребята, какой же я экуменист.
– Нет, ты экуменист, падла!
– Укуменист-укуменист, – подтвердил Чиф, не вполне правда уверенно. А потом спросил: – Кстати, а что такое это укуменист?
– Да, я тоже хотел уточнить, это не венерическое? – спросил Юра.
– Нет, это не венерическое, это пидарастическое! – пояснил Неру.
– А-а, – отозвались Чиф и Юра.
– Это есть низкопоклонство перед, блин, Западом, – продолжал свои пояснения Неру. – Никон был первым экуменистом...
– А-а, ну понятно, – сказал Чиф. – Ишь ты, паразит какой! Ну ладно, давай что ли выпьем?
Они выпили и задумались.
– Костер вот тоже помер, – сказал Неру.
Чиф толкнул пустую бутылку через порог двери.
– Вот так и человек, – задумчиво произнес Юра, – живет-живет, а потом раз – и все.
А Чиф встал, пошатнулся и сказал:
– Ну что, костер потух. Без дров он гореть не умеет. Нам нужен герой из народа.
– Ищи героев среди не нас, – сказал Неру, разливая вино по кружкам.
– Что, зассал?
– Я зассал?! – возмутился Неру.
– Конечно зассал, – сказал Чиф, а потом уточнил: – Очко-то не железное.
Неру подумал и кивнул:
– Не железное.
– А ты не ссы, Капустин, – подбодрил его Чиф. – На-ка вот кружечку опрокинь, да и дуй давай за дровишками. Очко нужно тренировать... качать.
– Ага, стра-ашно.
– Да нет, дурик. Страшно тому, кто не пьет. А кто пьет, тому вообще все похер. Мы б давно уже скончались, если бы не пили.
– О чем базар, мужики, – очнулся от раздумий Юра, – давайте я схожу.
– Не, – сказал Неру вставая, – мы тебе не доверяем. Чиф! Дай фонарик.
– Ага. Щас. Все брошу... Там же светло. Смотри – луна...
– Полнолуние, – мечтательно произнес Юра.
Чиф и Неру посмотрели на него, а потом друг на друга со значением. Помолчали минуту. Неру вздохнул и сказал:
– Ну я пошел, – и пошел.
– Молодец, пошел, – сказал Чиф и выпил.
Юра тоже выпил. Они посидели молча, слушая удаляющийся звук шагов, спотыканий и чертыханий Неру. Чиф сказал, что нужно было дать ему нож. Юра спросил, зачем. Чиф пожал плечами. В спальном углу протяжно и нервически вздохнула Алина.
– Не спит, – шепотом констатировал Чиф.
– Ладно, – сказал Юра, наливая вино, – давай выпьем за тех, кто в пути. В смысле, за Неру.
– Давай.
– И за тех, кто в гробу. Чтоб лежали спокойно – как и положено.
– Да, давай.
Выпили.
– И за тех, – продолжил Чиф, – за тех, кто... Да вообще за всех.
– Ага. Хороший тост, – согласился Юра.
Налили еще и снова выпили.
– Тут наверно всё монахи лежат, – сказал Чиф, жуя холодную кашу.
– Наверно.
– Тоже небось вот так ночью сидели – раздолбаи – принимали зелье в подлое нутро. Веселия для. Тайком от начальства.
– От их главного начальства никуда, пожалуй, не спрячешься, – сказал Юра и показал пальцем на потолок. Оттуда прямо в потухший костер упал камешек.
– О! – сказал Юра.
– От Бога-то? – догадался Чиф. – Или от того, кто там засел и погибель, блин, злую готовит нам?! – и Чиф запустил в потолок приличных размеров кусок кирпича. Кирпич свалился обратно вместе с трухлявыми обломками досок и пылью. В женском углу нервно зашевелились и завздыхали.
– Чиф! – забеспокоился Юра, – прекращай.
– А пусть не швыряется! – сказал Чиф, со свирепостью глядя в потолок. – Да еще в костер! Слышь, козел?!
– Да он же потухший, костер-то... – сказал Юра.
– Ну и что?! – сказал Чиф, выпячивая челюсть. – Ну и что?!
Он вытащил свой огромный нож и, глядя в потолок, продемонстрировал серию каких-то непонятных дурацких приемов рукопашного боя. В уголке его рта в лунном свете блеснула то ли пена, то ли слюна. Из угла начали доноситься повизгивания Алины.
– Все, Чиф! Достал. Успокойся. Он больше не будет.
Чиф гордо вогнал нож в ножны и сказал, – Вот то-то же! Хотел еще что-то добавить, но в это время со стороны кладбища донесся ужасный, леденящий кровь, нечеловеческий человеческий крик. Он тянулся несколько долгих секунд и затих. Потом всего несколько ударов сердца – и раздался новый крик – такой же ужасный. Чиф громко проглотил слюну. Третий крик был слабее предыдущих. То ли кричавший устал, то ли он умирал. А в том, что кричавшим был Неру, никто не сомневался. С надеждой и опаской ждали четвертого крика, но его не последовало. Чиф что-то хотел сказать, но не смог. Он только пощелкал челюстью и пригладил поднявшиеся на макушке волосы.
– Алина! Замолчи, – наконец сказал он. Потом встал и торжественно произнес: – По вере им, бляха, воздастся... Кого-то того... эрго сум... Аз есмь... Пошли!
– Куда? – прошептал Юра.
– Куда-куда – Неру будем спасать.
С потолка снова упал камешек. Чиф посмотрел наверх и презрительно сплюнул на землю. Юра встал, нервно выдохнул и сказал:
– Ну пошли.
Чиф порылся в рюкзаке, достал фонарь, пощелкал включателем, поправил на поясе нож, постоял, глядя сверху на культурный бардак вокруг кострища, потом взял полную бутылку вина, сунул ее в карман и шагнул к двери. Алина захныкала громче. Чиф полуобернулся и сказал:
– Аля! Прижмись к Юле и спи. Не бойся, мы скоро придем.
– Ага! – простонала Алина, – она спи-ит.
– Тем лучше! – твердо сказал Чиф, дернул головой и решительно вышел наружу.
Юра сказал: – Да! – и вышел за ним.
– Ма-а-амм-очки-и-и! – простонала Алина.
На кладбище было все спокойненько. Черный мрак аккуратно прятался за кустами и развалинами от строгого круглого глаза луны. Парни шли медленно, молча, оступались на каждом шагу, обходили стороной темные углы и косили глазами по сторонам. Потихоньку они добрели до церкви и начали ее огибать. Кладбище было рядом, а дальше – крепостная стена с проломом в ней.
– Никого нету, – шепотом резюмировал Чиф и громко рыгнул. Даже слишком громко. Это несколько разрядило напряжение.
– Если бы, – сказал Чиф, – Неру догадался нарисовать углем крестики на своем пути, мы бы легко его нашли...
– А вот! – сказал Юра. – Крестик!
На стене церкви действительно был нарисован крест.
– Так! – сказал Чиф, почесал затылок, поплевал на палец, ковырнул в носу, снова почесал затылок, вздохнул и показал рукой вдоль кладбища: – Туда нужно идти!
И они пошли через кладбище.
– Смотри, – сказал Юра, оглядываясь вокруг, – тут этих крестиков навалом.
– Значит правильно идем, – сказал Чиф. Он подобрал палку, стал стучать ею по бутылке сквозь карман и при этом монотонно приговаривал:
– Спите спокойно, граждане Некрополиса! Спите спокойно...
Они остановились у края кладбища и замерли, разглядывая пустые сумеречные окрестности монастыря.
– Не ушел же он вообще, – сказал Чиф.
– Он же пошел за дровами? – спросил Юра.
– Ну.
– А здесь дров нету.
– Я знаю где есть дрова, – сказал Чиф. – Пошли.
Они вернулись к церкви. Юра посмотрел на покосившийся дырявый купол и сказал:
– Мы здесь уже были когда-то. Куда дальше?..
Чиф махнул рукой в сторону пролома: – Туда! К дубу, на фиг.
Он пошел вдоль стены, но вдруг резко остановился, так, что Юра натолкнулся на его спину. Чиф обернулся, схватил Юру за грудки и секретно засипел ему в самое ухо:
– Ты будешь красный партизан, а я буду старик-проводник!
– Ага, – согласился Юра, – полупроводник. Джон Сусанин.
– Точно! И мы будем искать резидента нашей разведки – полковника Джавахарлала Неру!
– Лады!
Чиф кивнул и осторожно пошел дальше – совсем уж по-шпионски оглядываясь, бегая глазами и втягивая голову в плечи. Так они прошли через пролом. Здесь Чиф споткнулся и упал, звякнув бутылкой в кармане. Выматерился, проверил цела ли бутылка, встал, отряхнулся, снова выматерился и сказал, что пора бы передохнуть. Сел на небольшую вязанку дров под дубом, достал из кармана бутылку, а из ножен – нож.
– Подожди, Чиф. Не надо. Давай Неру искать, – сказал Юра.
Чиф с сожалением повертел бутылку в руках, вздохнул и спрятал ее обратно в карман. Тут он увидел валяющийся неподалеку ботинок и показал на него Юре:
– Вот!
Юра подошел ближе, поднял ботинок, взявши его двумя пальцами за шнурок, и сказал:
– Ага.
Они молча смотрели на слегка вращающийся на шнурке ботинок. Потом Юра спросил:
– Это его?
– Да.
– Не-е-е-ру-у! – шепотом позвал Юра, оглядываясь вокруг.
– Ты слышал как он кричал? – трагически спросил Чиф.
– Ну.
– Так всё.
– Что всё?
– Нет больше Неру, – сказал Чиф и заплакал.
Юра осторожно опустил ботинок и сел рядом с ним на землю. Чиф тихонько всхлипывал.
– Тш-ш-ш... – вдруг сказал Юра и толкнул Чифа в плечо.
Где-то поблизости были слышны шаги и неясное бормотание. Шаги приближались, и вот в проеме показался человек. Он потоптался на месте, икнул, почесал под мышкой, тихо сказал:
– Вот т-твою мать! Если которые... между прочим... – и снова икнул.
Чиф громко свистнул, крикнул: – Ах ты сучара! – и побежал к человеку. Юра швырнул в человека ботинок, как противотанковую гранату, и побежал вслед за Чифом. Человек от неожиданности аж подпрыгнул на месте и довольно резво стал от них убегать. Но погоня быстро его настигла. Его повалили на землю, Чиф стал выкручивать руку за спину, приговаривая:
– Ну что, гад, шуточки будем шутить?..
А Юра слегка бил человека ногами по ребрам, стараясь при этом не попадать по рукам Чифа, и приговаривал:
– Вот так шуточка, едрит растудыт-т! Вот так шуточка!..
Потом человека повернули лицом к небу, и Чиф сказал:
– Слушай, он очень сильно изменился. Неру, ты почему так сильно изменился?
Юра почесал затылок, вгляделся в лицо человека и кивнул:
– Да. Если бы я не знал, что это Неру, я бы заподозрил, что это не Неру.
Человек отнесся ко всему совершенно спокойно и даже несколько меланхолически.
– Эй, Неру! – толкнул человека Чиф, – это ты или кто-то другой?
– Другой, – коротко ответил человек.
Юра и Чиф посмотрели друг на друга и пожали плечами.
– Может и вправду другой? – сказал Юра.
Человек тихо лежал на спине, рядом на коленях – Чиф. Юра стоял в полный рост.
– Слушай, Неру, – взмолился Чиф, – ну скажи ты нам честно... кто ты такой? – и пнул человека кулаком под ребра.
– Я... от меня жена ушла, – сказал человек.
– Вот, – сказал Чиф, – это не Неру. Неру был холостой.
Юра неуверенно кивнул.
Тогда человек медленно встал и сказал:
– Пошли!
Он побрел через какие-то развалины, проходы, по битым кирпичам, доскам, мусору. Чиф и Юра пошли за ним. И они вышли в освещенный луной закуток, где как стол стоял ящик, на нем початая бутылка водки, стакан и два маленьких зеленых яблока. Вместо сидений были кирпичи, положенные друг на друга. Человек сел, налил себе водки и выпил. Чиф и Юра тоже сели.
– Да, – зашептал Юра в ухо Чифу, – это не наш Неру. Наш бормотуху любил.
Человек сидел низко опустив голову, не двигаясь. Юра осторожно взял яблоко, слегка укусил, и лицо его сделалось кислым-кислым. Он вежливо положил укушенное яблоко обратно.
Чиф тронул человека за плечо:
– Ладно, Неру, мы пошли. Ты был прав. Ты другой.
Человек посмотрел на него и сказал:
– От меня жена ушла.
– Ну, братишка, – несколько виновато начал Чиф, – плюнь. Найди себе другую.
– Знаешь, как я ее любил? – спросил человек. И ответил, сжав кулак и потрясши им в воздухе: – Вот так!
Чиф вежливо цыкнул зубом, покивал, пожал плечами, легонько похлопал человека по плечу и стал уходить. Юра проделал примерно то же самое и стал уходить вслед за Чифом. Они выбрались из развалин, и Чиф сказал, что нужно было оставить ему нашу бутылку вина, потому что потом, когда водка кончится, ему будет так херово, не приведи господи... И он чуть не перекрестился.
Они понуро вернулись к дубу, уселись на дрова, подперли ладонями головы и задумались. Вдруг Чиф вздрогнул и, раздвинув ноги, посмотрел под себя.
– Мать моя! Это ж дрова!
– Ну, – сказал Юра.
– Их же Неру собирал!
– Ёлы-палы!..
– Значит он должен быть где-то здесь.
– Но ты помнишь, как он кричал? – сказал Юра. – Нарочно так не закричишь.
– Это точно, – сказал Чиф.
Он достал бутылку, пощелкал ногтем по горлышку и сунул ее обратно в карман. Где-то неподалеку лениво каркнула лягушка.
– Стой! – сказал Чиф, подняв руку, – слышал?
– Что?
– Лягушка.
– Ну и что?
Чиф пожал плечами. Потом встал.
– Пойдем, ноги хоть помою. А то воняют как зарин-зоман.
Они пошли на звук лягушки и скоро увидели большую овальную лужу с черной водой. Чиф сел на берегу, разулся и опустил ноги в воду.
– Ах, хорошо! Холодненькая.
Он, закатив глаза от удовольствия, шевелил пальцами в воде, а Юра прилег рядом на травку и закурил.
– А не водятся ли здесь пираньи? – спросил он.
– Хераньи здесь водятся, – ответил Чиф.
– А вот, говорят, в древности водились такие крокодилы – жутко свирепые. Такие, что поссыт на дерево, и оно сгорает. Вообще.
– Брехня, – сказал Чиф.
Он закатывал рукав рубашки, держа руку над водой, и вдруг вскрикнул: – Рука! – и выскочил из воды как ошпаренный.
– Ты что? – спросил Юра.
– Там рука! Там Неру! Я видел!
– Да тебе показалось наверное, – заволновался Юра.
Но Чиф свирепо мотал головой:
– Нет. Точно. Видел.
Дрожащими руками он закатывал штаны, приговаривая:
– Щас. Щас. Щас-щас...
Юра заглядывал в лужу и так, и эдак, но ничего увидеть в ней не смог. Чиф закончил приготовления и шагнул в воду.
– Эх, блин, глубоко...
– Ты руками, руками ищи, – советовал Юра, волнуясь на берегу.
– Да знаю. Щас...
– Эх, у меня дома акваланг есть, – сказал Юра.
Чиф закатал рукава рубашки и пытался достать руками до дна.
– Ничего нету. Грязь да мусор, – комментировал он свои поиски. – Все равно он уже захлебнулся. Неру! Неру! – звал он, в черную воду. На другом берегу снова лениво каркнула лягушка.
Вдруг Чиф яростно стукнул кулаком по воде, крикнул:
– Вот бляха-муха!!
– Что, Чиф? Что? – испугался Юра.
– Бутылку, бля, уронил! – сказал Чиф и грязно выругался.
– Эх ты, ё-моё! – огорчился Юра. – Ну ищи давай, ищи! Она где-то рядом должна быть.
– Да знаю я! – сердился Чиф.
Поиски продолжались минут пятнадцать. В результате Юра промочил ногу, оступившись в лужу, а Чиф весь вымок, измазался, изматерился и под конец порезал руку и проколол ногу. Хромая он вышел на берег, шмякнулся на траву и взял у Юры сигарету.
– Ни Неру, блин, ни бутылки, – сказал он, скрипя зубами. – Сплошная непруха, падла!
Когда Неру пошел за дровами, ему было страшновато. В ушах гулко стучало сердце и где-то внизу, в сретеньи ног, горячо пульсировала прямая кишка. И все же он мысленно (вернее посредством бормотания) согласился с Чифом в том, что по пьяни – еще ничего, а вот по трезвяни здесь было бы совсем жутко. Хорошо еще, что луна светила так, что и фонарик не нужен. Мимо кладбища он прошел, как проплыл, вообще не глядя в ту сторону. И ничего не случилось. Под дубом собрал сухих веток и уселся на них передохнуть. Почавкал пересохшим ртом и сказал: – Полнолуние. Потом стал разуваться, потому что почувствовал под пяткой инородный камушек. Пошарил в снятом ботинке, но камушка не нашел. Плюнул, бросил ботинок на землю и вдруг замер, потому что услышал за проломом у церкви какой-то подозрительный звук. Подкрался к пролому и осторожненько выглянул. Там, возле церкви, стоял человек – разговаривал, похоже сам с собой, и вяло при этом жестикулировал. Потом человек ушел за угол церкви. Ага, – сказал Неру и пошел к углу, чтобы выглянуть. Но когда он выглянул, то увидел, что человек возвращается. Неру меленькой трусцой, припадая на разутую ногу, побежал обратно к пролому. Но возле стены споткнулся и полетел головой вниз в какую-то темную яму. Чертыхнулся, потер ушибы и хотел было вылезать, но тут увидел, что сидит на куче желтых черепов и костей. И заорал так громко и истошно, что у самого заложило уши. Потом замолчал. Хотел встать, оперся рукой – да на череп. А пальцы попали в разные отверстия. А из глаза вылез черный жучок и пошевелил усиками. Неру отдернул руку и заорал еще раз. Потом замолчал, подумал и заорал еще раз – просто так. Потом плюнул, громко выругался и решительно вылез из ямы. Вернулся к дубу. Дрова лежали на месте, а ботинка нигде не было. Неру снова выругался и пошел искать ботинок.
Вернулся к яме, залез в нее, пошвырял черепа, потом вылез и пошел к сторожке, рыская глазами по земле. Он подошел к двери и вдруг увидел внутри два красных глаза. Вздрогнул, сел за порогом на землю и стал смотреть в них – заворожено, не двигаясь. Потом убил комара на лице, очнулся, махнул рукой, встал и пошел в сторожку. Глазами были угольки в затухшем костре.
– Блядь! – сказал Неру, расстегнул штаны и помочился на костер.
– Вот так! – сказал он, гордо осмотревшись вокруг.
Чифа и Юры не было. Из рюкзака выглядывали непочатые бутылки бормотухи. В углу в спальниках тихонько сопели Алина и Юля. Неру замер и, затаив дыхание, долго смотрел на Алину – виден был ее затылок, локоны, мочка уха. Он проглотил сухую слюну и сказал:
– Ушко.
Потихоньку подошел к Алине.
– Алина-а! – вожделенно зашептал он и зашевелил в воздухе растопыренными пальцами. Лунные тени от них ползали по лицу Алины.
– Алина-а! Алина-а!.. Благоволите, о божественная... это... того... Глазки открой!..
Алина не реагировала, только задышала чуть сильнее. Тогда Неру вдохнул воздух и положил свою ладонь на ее щеку. Легонько погладил и скользнул по подбородку к шее. В это время в пространстве возникло какое-то быстрое движение. Неру только успел крякнуть и тут же отключился.
Чиф и Юра решили, что пора возвращаться к ночлегу. Они шли вдоль кладбища в обнимку – Юра нес под мышкой дрова, сколько мог захватить, а Чиф опирался с другой стороны на его плечо, словно раненый боец. Раненый держал свободную руку как фальконевский Петр и вещал:
– Здесь шлялися черноризники! Туда-сюда! Ты понял?
– Я понял, – отвечал Юра.
– Они ходили на свои моления, бдения... а теперь... вона где лежат! Ты понял?
– Я понял.
– Они плоть умерщвляли на раз! Ты понял?
– Я понял.
Чиф на секунду задумался, потом сказал:
– Давай запоем нашу полковую походную песню!
– Давай.
И они запели. Чиф пел "Вихри враждебные", а Юра – "Ты рыбачка, я рыбак". Только вместо "морячки" и "моряка" употреблял выражения "мудачка" и "мудак". Таким манером они подошли к сторожке и боком, не расцепляясь и не прекращая полковой походной песни, втиснулись вовнутрь.
– Опа! – сказал Чиф, прервав песню. Они увидели лежащего на земле Неру. – Вот он – Неру! – воскликнул Чиф и пнул лежащего в пятку: – Эй, солдат, подъем!..
Рядом рыдала Алина.
– Аля! Ты почему, маленькая, плачешь? – спросил Чиф и икнул. – Ты что, грошик потеряла?
– Не-е-е-т! Я Неру убила!.. – сказала Алина и зарыдала пуще прежнего.
– Убила? – удивился Юра. – Зачем?
– Не зна-а-аю!.. Он полез... спросонья... холодными пальцами...
Парни слушали, недоуменно мигая глазами и морща лбы.
– Я так испугалась... И кирпичом его!.. – всхлипнула Алина.
– Эх ты, – сказал Чиф, почесав затылок. – Смотри-ка, у него вся ряшка в крови.
Алина захлебывалась рыданиями.
– Подожди, Аля! Тихо! – сказал Чиф. – Надо сердце послушать.
Он кряхтя опустился перед Неру на колени и приложил ухо к груди.
– Вроде бы сердце обычно слева бывает, – сказал Юра.
– Ну да. Разумеется. Это я на всякий случай, – сказал Чиф, покосившись на Юру, – потому что бывает, что и справа. Та-ак. Теперь послушаем слева. Больной! Скажите "Ы-ы-ы!" Ни хрена не слышно. Наверное он умер.
Алина снова заплакала. Чиф поднялся, всхлипнул и пощупал голову, желая найти там шапку, чтобы снять ее. Шапки не было.
– Эх, Неру, – сказал Чиф плаксиво. – Бедолага... Корешок закадычный... Покойся с миром...
Юра кашлянул и сказал:
– Надо его закопать... Похоронить. И никто ничего не узнает.
– Да, – сказал Чиф. – Но сначала нужно выпить.
Они выпили. Алина отказалась. Она все еще всхлипывала. Чиф сунул полную бутылку в карман, подошел к Неру и взял его за ногу. Потом подумал, бросил ногу, взял еще одну бутылку – сунул ее в другой карман. И снова взялся за ногу.
– Ты, Аля, не бойся. Ложись спи и... молчи. Никому ничего не говори. А если кто спросит... скажи, что мы скоро придем...
Алина испугано кивнула и поспешно закуталась в спальник с головой. Юра взялся за другую ногу Неру.
– Поехали?
– Поехали.
Они поволокли Неру за ноги, словно тряпичного Петрушку. Переговаривались. Чиф сказал, что жалко, но ничего не поделаешь – все помрем, никуда не денемся. Юра сказал, что наверняка найдется какая-нибудь яма на кладбище.
– Нет, – сказал Чиф, – я хочу похоронить его под дубом, – и процитировал: – "Надо мной..." – в смысле, над Неру – "...чтоб, вечно зеленея, старый дуб..." чтоб, значит, шумел. Вот так!
– Ну ладно, – согласился Юра, – потащим к дубу.
Они проволокли Неру мимо кладбища, через пролом в стене и подтащили к остаткам дров под дубом.
– Фу-у!.. – сказал Чиф, бросил Нерову ногу и сел на дрова. – Тяжелый он, как покойник. Надо покурить.
Юре некуда было сесть, он помялся-помялся и сел прямо на Неру. Они закурили.
– Вообще-то, – сказал Юра, – Неру тоже не прав. В такой... обстановочке... Полез, понимаешь... Да еще с холодными пальцами...
– Н-да, – сказал Чиф. – Кстати, если бы чего, то у него это получилось бы.
– Что?
– Ну да это. Трах. Он мне как-то хвастался, что у него стоицизм по пьяни ни фига не уменьшается. Даже наоборот.
– Хм, – сказал Юра.
Помолчали.
– Кстати, – сказал Чиф, – говорят, что если у тебя во время убиения стоял, то так и будет торчать, пока не сгниет.
– Хм, – сказал Юра.
– А ну пощупай, тебе там ближе, стоит у него или нет.
Юра пощупал и сказал: – Нет, не стоит.
– Странно, – сказал Чиф.
– Да нет, ничего странного, – ответил Юра. – Тебя бы так приласкали кирпичом по башке... А Неру был умный, кость на голове у него тонкая... Вот и нет больше Неру.
Докурили, и Чиф предложил выпить. Юра молча кивнул. Чиф ножом вспорол пластмассовую пробку и отхлебнул из горлышка.
– За душу раба Божьего. Новопреставленного... как же его?.. Мишаня!.. Михаила.
– Как архангела, – сказал Юра и тоже выпил.
– Ну ладно, давай делом займемся, – сказал Чиф. Он оглянулся вокруг. – Только тут копать придется заново. Так мы до утра не управимся. Лучше бы готовую ямку приглядеть.
– Я же тебе говорил, лучше на кладбище.
– Да. А может посмотрим за тем углом? Мы там еще не были.
– Давай.
Они взяли Неру за ноги.
– Хочется, чтобы место было... веселое, – сказал Чиф.
– А где это он ботинок потерял? – спросил Юра.
– Да, – отозвался Чиф, – плохо, конечно, без ботинка хоронить. Не по-христиански.
И они поволокли Неру за угол церкви. Место там было плохое, мусорное.
– Нет, – сказал Чиф, – придется на кладбище.
И они поволокли его обратно. Под дубом снова остановились передохнуть, заодно допили начатую бутылку и открыли вторую.
– Знаешь, – сказал Чиф, – раньше хоронили – клали в могилу оружие там, посуду... Животных... И убивали жену. Тоже туда же...
– Ага, было дело, – отозвался Юра. – Чтоб с другими не блядовала.
Чиф хмыкнул:
– Да нет. Порядок был такой. Ну вот. Я подумал... давай ему положим бутылочку вина, барахлишко его... И это... Алину. Тоже.
– Как это?
– Ну как раньше.
– Это чё ее, живую притащить?
– Ну... Какая разница? Она ведь ему нравилась.
– Ну... не знаю.
Они надолго замолчали, потом Юра сказал:
– Можно вообще-то. Хоть это и предрассудки, – потом подумал и добавил: – Вообще-то Алина не согласится.
– Да, наверное не согласится.
Они приволокли Неру к кладбищу и сразу же увидели под стеной подходящую темную ямину.
– Вот. Нормально, – сказал Юра. – Давай пиханем.
Они столкнули Неру вниз, он съехал ногами вперед, сверху на него посыпались сухие комья земли. Неру повернулся на правый бочок, подложил ладошку под щеку и почмокал губами.
Чиф посмотрел в черноту ямы и всхлипнул:
– Как с-собаку!.. Вот, блин, жизнь...
Они долго стояли молча над ямой.
– Надо присыпать, – наконец сказал Юра.
– Да, – сказал Чиф и ногой спихнул груду земли вниз.
– А чё ее спрашивать? – сказал Юра. – Без всякого спросу и всё.
– Точно. На фиг ее спрашивать. А Неру будет приятно.
– Так я пошел? – спросил Юра.
– Давай, – сказал Чиф. – Да, еще возьми лопатку. У меня в рюкзаке.
– Ладно, – сказал Юра уже на ходу.
Он почти подошел к сторожке, когда Чиф вспомнил и закричал ему вдогонку:
– Алё, Юрец! Бутылку еще прихвати полную!
– Добро! – ответил Юра.
– Алину дотащишь сам?!
– Дотащу! Она легкая! – Юра остановился, подумал, потом крикнул: -.Слушай! Надо все-таки у нее спросить. А то как-то нехорошо...
– У Алины-то? – Чиф пожал плечами. – Да, пожалуй спроси сначала. Кто ее знает, что у нее на уме. Может она не верит в это...
Юра кивнул и вошел в сторожку, а Чиф кивнул и повернулся к яме. Он постоял над ней в задумчивости, время от времени философически бормоча: – Да-а... Да-да-а... Потом, очнувшись, достал бутылку и порядком из нее отхлебнул. И снова стал дадакать.
А Неру очнулся и увидел перед самым лицом белеющий череп с кривой щербатой ухмылкой.
– Бля! Опять!.. – сказал он и швырнул череп наверх из ямы. Услышал сверху испуганный вскрик.
– Во! – сказал он. – Зашиб кого-то, – и полез наверх.
На краю ямы стоял Чиф с выпученными глазами и криво разинутым ртом. Неру сразу же заметил горлышко бутылки, торчащее у Чифа из кармана. Он вытащил бутылку и сделал несколько жадных глотков. Потом похлопал Чифа по плечу:
– Ты чего это, Чиф, такой молчаливый?
– Неру! – наконец смог сказать Чиф. – Ты живой?!
– Почти. Только ботинок куда-то подевался, – сказал Неру, посмотрев на свою босую ногу. – Ты не видел?
– Неру! Неру! Как хорошо, что ты живой! – возбужденно заговорил Чиф. – А то мы не знали что и делать. Хоронить... Или чё...
– Как это? – поперхнулся Неру.
– Ну вот... У тебя же нигде ничего не билось... Сердце. И мы тебя того... – сказал Чиф и показал на яму.
– Так вы меня в яму бросили?! – спросил Неру.
– Ну. Мы же не знали... Это.
– Козлы! – сказал Неру, вытирая губы.
– Ну ладно тебе, все же хорошо. Кончилось.
– Что хорошо?! Подонки! – сказал Неру и пнул Чифа по ноге.
– Ой! Ну ты чё?! Больно же!
– Больно тебе, гондон?! А живого человека в яму бросать не больно?!. – и он снова пнул Чифа по ноге: – Скотина!
От удара Чиф потерял равновесие, взмахнул руками и беззвучно рухнул в ямину. Неру допил вино, бросил пустую бутылку в яму, плюнул туда же и пошел искать ботинок.
Над развалинами монастыря на некоторое время воцарило дивное спокойствие. Чиф тихонько сидел в яме, Неру искал ботинок, Юра, окровавленный, лежал в сторожке, рядом с ним тихонько всхлипывала Алина и рядом же спокойненько спала Юля.
Чиф напряженно о чем-то думал, шевелил губами, загибал пальцы. Потом как будто что-то решил, полез в карман за бутылкой и обнаружил ее полное отсутствие. Покивал сам себе и полез наверх из ямы. Наверху огляделся и зашагал к сторожке. В сторожке на спине, раскинув руки, лежал Юра. Лежал и не двигался. А рядом всхлипывала Алина.
– Что такое, Аля? – рассеяно спросил Чиф, доставая из рюкзака бутылку.
Алина только хныкала и мотала головой. Чиф срезал пробку и хлебнул вина. Потом посмотрел на Юру, опустился перед ним на колени и приложил ухо к груди. Поднял голову:
– Аля, ну что случилось-то?
– Он меня хотел... вместе с Неру!.. – заголосила Алина.
– А-а... Ну да. И что?
– Я испугалась... У меня был кирпич...
Чиф сел на землю спиной к стене и почесал голову:
– Ну дела. Ты так у нас всех мужиков перемолотишь... Тем более, что я один остался.
– Но он же меня хотел... вместе с Неру! – снова заголосила Алина.
– Да ладно, – сказал Чиф. – Я ж понимаю.
Он налил себе полную кружку вина, посмотрел на Алину, спросил у нее:
– Может выпьешь? Враз полегчает.
Алина отрицательно замотала головой.
– Так, – сказал Чиф, выпив. – Что делать-то будем?
Алина заплакала.
– Постой, не реви. Надо подумать.
Чиф стал ходить туда-сюда и как бы думать. Алина смотрела на него с надеждой.
– Ну так, – сказал он и споткнулся о Юрину ногу. – Надо его вытащить отсюда – мешает.
Он взялся за ногу и потянул.
– Тяжело. Помоги-ка.
Алина кивнула, поспешно вылезла из спальника и взялась за другую Юрину ногу.
– Поехали?
Они вытащили Юру из сторожки и вернулись.
– Так. Во-первых, ему уже ничем не поможешь. Ничем. Пусть мертвые помогают сами себе. А нам надо жить дальше. Правильно?
Алина с готовностью кивнула.
– Мы его сейчас того... спрячем. В смысле – похороним. Похороним... И... И... Черт его знает, что потом еще делать! Потом что-нибудь решим. Ладно?
Алина снова кивнула. Чиф тоже кивнул и налил себе кружку вина. Выпил и сказал:
– Ну что ты? Собирайся. Потащим. Да оденься, а то вид у тебя...
Алина была в длинной футболке и всё. Она опять кивнула, быстро натянула штаны и встала рядом с Чифом, ожидая приказаний. Чиф сказал, что нужно присесть на дорожку – они сели. Чиф налил себе полную кружку вина, поднес ее ко рту, раскрыл рот, собираясь выпить...
Ботинок Неру не нашел. Он наткнулся на человека, который сидел на двух кирпичах перед ящиком. На ящике – бутылка водки – почти пустая, стакан и два яблока. Голова человека была низко опущена.
– Эй, мужик, ты чё здесь делаешь? – от неожиданности спросил Неру.
Человек медленно поднял голову, посмотрел на Неру и сказал:
– От меня жена ушла, – и снова опустил голову.
– Э-э... подумаешь беда, – сказал Неру, присаживаясь рядом. – Хуже будет когда она вернется.
Человек кажется не одобрил легкомысленного тона Неру. Он поднял голову и сказал:
– Знаешь, как я ее любил? – потряс в воздухе сжатым кулаком: – Вот так!
– Ну что поделаешь, – сказал Неру, сбавив тон, – перетерпится да и забудется. Бабы они знаешь какие?..
Человек поднял голову, посмотрел ему в глаза со значением и снова голову опустил.
– Ну... конечно... – стушевался Неру.
– Извини, братишка. Что это я в самом деле... Лезу с дурацкостями всякими... Беда – она и есть беда.
Он замолчал, посидел тихо, опустив голову. Увидел, что человек бос. Тогда Неру расшнуровал и снял свой ботинок, приподнял босую ногу человека (тот не обратил на Неровы манипуляции никакого внимания). Неру надел ему на ногу ботинок и зашнуровал.
– Это тебе. От меня. В знак этого... Вот... Ну ладно, я пошел.
Неру в печальной задумчивости брел по развалинам в одних дырявых носках и вдруг увидел свой ботинок. Он долго на него смотрел сверху вниз, потом обул, топнул по земле обутой ногой и посмотрел на другую теперь босую ногу. Пошевелил торчащим из прорехи пальцем, вздохнул и пошел к сторожке.
Недалеко от порога он наступил на тело. Это был распростертый на земле Юра.
– Надо же было так ужраться, – тихо сказал Неру. – Алконавты!
Он посмотрел на дверь, присел возле Юры, быстро снял с него ботинок и обулся в него. Ботинок был великоват. Неру, крадучись, зашел за угол сторожки и приблизился к окну.
Чиф собирался выпить, когда в дверях появился Юра – с засохшими струйками крови на лице, ошалелыми мигающими глазами и в одном ботинке. Немая сцена продолжалась несколько секунд. Потом Чиф закрыл открытый для вина рот, осторожно отставил кружку и спросил:
– Ты кто?
– А ты кто? – спросил Юра.
– Я Чиф.
– А я – Юрец.
– Тогда заходи, – сказал Чиф и подал ему свою полную кружку.
Юра выпил, крякнул и спросил:
– Как вообще дела?
Чиф пожал плечами. Алина сидела неподвижно, прикрыв ладонью разинутый рот. Чиф заметил это и сказал:
– Рот уже можно закрыть.
Потом посмотрел на Юру и спросил:
– У тебя как, все в порядке?
– Да вроде, – сказал Юра и поморщился. – Только башка болит. Как будто... – он посмотрел на Чифа. – Мы не дрались случайно?
– Нет, – сказал Чиф. – А с мозгами как? Порядок? Ты там будущее свое... прошлое... помнишь? Фамилию свою помнишь?
Юра кивнул и сказал:
– Потапов. А что?
– Ничего, – сказал Чиф, опустив глаза.
– Слушай! – вздрогнул Юра. – Мы же Неру того... Мы же его в яму бросили!
Алина сразу захныкала, а Чиф налил себе кружку вина и выпил.
– Чиф! Ты разве не помнишь?
Чиф молчал.
– Аля! Ты же его кирпичом! Помнишь? Треснула...
Алина зарыдала.
– Аля! Перестань, – строго сказал Юра. – Всё. Что случилось, то случилось. Обратно ничего не изменишь. Если тебя посадят, никому от этого лучше не станет. А Неру мы закопали. Мы же все его любили... но что поделаешь... Всё!.. Не реви! Он умер. Всё.
– Ни хрена! – сказал вдруг Чиф. – Он жив!
– Как это? – не понял Юра. – В смысле – в наших сердцах?
– В хуях! Он вообще живой! Ты же вон тоже опять живой. Так и он живой опять тоже.
Юра молча налил полную кружку вина и подал Чифу.
– Ну вот, – продолжил он, обращаясь к Алине, – если вдруг возникнут вопросы... Да перестань ты хныкать!.. Если будут вопросы – скажем так: он с нами разматерился и остался в этих... как их там?.. ну, в Больших этих Говнюках... чтобы вечером ехать в Бариново на автобусе... Сачконул короче.
– В каких Говнюках?
– Ну в этой деревне, откуда мы сегодня вышли!
– А-а.
– Ты поняла?
Алина кивала, как китайский болванчик.
Чиф цыкнул зубом и сказал, что нас могли видеть как мы все вместе уходили.
– Да. Черт! Правильно, – согласился Юра. – Тогда значит так: мы... он пошел с нами, но потом почти сразу же вернулся. И мы его больше не видели. Он сначала пошел, потом начал выпендриваться, что лучше поехать на автобусе, ну и так далее. Ну ты помнишь, как все это почти на самом деле было?! Вот так и нужно говорить!
Алина кивнула.
– Ну вот, а Чифу Неров выпендреж особенно не понравился...
– Это почему это? – возмущенно спросил Чиф.
– Потому что ты руководитель.
– А. Ну да.
– Ну вот. И Чиф своей властью отправил его обратно. В эти... блин...
– Протасово.
– Ну да. Короче, мы с ним поссорились. Но не сильно. Он просто ушел. И мы больше ничего про него не слышали, не знаем, что он умер там или еще что с ним случилось... Ничего не знаем!
– Он жив! – снова сказал Чиф и странно как-то закивал головой.
Юра снова забрал у него пустую кружку, налил до краев вина и сунул в руки.
– Аля, ты поняла?
Чиф начал пить вино, сжимая кружку двумя руками.
– Я поняла. Только... А если найдут... труп? – робко спросила Алина.
– Так. Молодец, хороший вопрос... – сказал Юра.
В это время Чиф вытаращил глаза и забулькал вином, словно хотел что-то сказать, но кружку ото рта оторвать забыл.
Юра и Алина посмотрели на него. Он допил вино, еще больше расширил глаза и, мыча, показал на окно. В окне маячила физиономия Неру, который со свирепым любопытством наблюдал за происходящим в сторожке. Из носа по подбородку у него расходились две засохшие струйки крови, а на переносице был синяк. Алина предобморочно ойкнула.
Неру потусторонне улыбнулся и спросил:
– Что, бляди, не ждали?!
Он влез на подоконник, грозно шевельнул бровями и спрыгнул вовнутрь.
– Ну что, рецидивисты-криминалисты? Будем запираться или будем признаваться? А?! Или будем горбатого лепить?
Чиф и Юра смотрели на него молча, а Алина начала чуть истерично прихохатывать, тихо приговаривая: – Неру... Неру...
– Налей, Юрец, винца, – сказал Неру, – а то слиплось все внутри вплоть до самого ануса.
Юра откупорил бутылку и налил три полные кружки вина.
Выпили. Неру вытер губы и сказал:
– Эх! Хорошо. Ну что, кровопивцы?! Убили, значит, Неру, закопали и теперь рассуждаете, как бы от правосудия отвертеться? Да?! Отвечать!! – истерично взвизгнул он.
– Неру! Это ты, что ли? – сказал Чиф.
– Нет, понимаешь, мы же думали, что ты того... коники двинул, – начал объяснять Юра. – Это же случайно получилось. Даже как бы самооборона...
– Неру, миленький... – простонала Алина.
– Неру-миленький на кладбище во сырой земле! – сказал Неру грозно. – А я ваша совесть, блядь, пришла!..
– Не ругайся... при даме, – сказал Юра.
– О! О! Моветон! А ты у нас комильфо, в натуре! Да?! – сказал Неру и высморкался, придавив смежную ноздрю грязным пальцем. Сопля была черна от крови.
– Неру! Это ты, что ли? – сказал Чиф.
– Ты тоже, кстати, чуть в могилу не угодил, – сказал Неру, обращаясь к Юре.
Юра посмотрел на него непонимающе:
– Ладно, Неру. Ты прав, что мы не правы. Но мы же не специально, мы же думали, что ты умер. У тебя ж сердце не билось. И что прикажешь тебя – консервировать, что ли? Или в мавзолей сдать на хранение?..
– Не билось, бляха!.. – сказал Неру. – Слушать надо было!..
– Ну, ошибочка, – сказал Юра. – Давай лучше выпьем и забудем...
Выпили, и Неру, прищуривая зрение и выпячивая челюсть, сказал:
– Забудем, говоришь?! Ни хрена себе!! Забудем! Убили, закопали и все?! И забыли! Так?! Так вот ни фига! Я вам это еще припомню! Смертоубийство. Я к вам в кошмарах буду приходить!!.. Поплачете еще у меня!.. Да я вас!.. Я вам!.. – потом он сел на землю и уже другим тоном сказал: – Жрать вообще-то охота.
– Кашу съели уже, – сказал Чиф.
– Давай тушенку откроем.
– Последняя банка.
– Ну и что. Ночевка тоже последняя.
– А в поезде что жрать будем? – спросил Чиф, доставая банку.
– И последняя бутылка, – добавил Юра, вынимая бутылку из рюкзака.
Чиф лихим поворотом ножа открыл тушенку. Взяли ложки в засохшей каше. Алина отказалась от еды, залезла в спальник.
– Сволочи! – приговаривал Неру, чавкая тушенкой.
Остальные жевали молча и виновато.
Когда поели, разлеглись кто где сидел.
– Да-а-а... – сказал Неру сыто.
– Могло быть и хуже, – сказал Юра.
А Чиф молча откупорил последнюю бутылку вина.
– Ну ничего-ничего, нам бы только первых петухов дождаться, – сказал Неру, цыкнув зубом.
– Нет, больше никуда не пойдем, – сказал Чиф. – Ни за дровами, ни за кем... чем.
– Но вы все-таки сволочи, – сказал Неру добродушно. – Живого человека!..
– Мы же повинились уже. Раскаялись, – сказал Юра.
– Ага. Только этого мало. Вы еще от Самого за все эти безобразия пиздюлей получите.
– Ты как будто ментовский сынок нас своим папашкой пугаешь, – сказал Юра. – Дескать, будете обзываться – папка вас из пистолета убьет и в тюрьму посадит.
– А что, и посадит, – согласился Неру. – Может я вот, будучи зверски убит кирпичом, и попал к Нему на аудиенцию. Лично!
– Брехня-а, – сказал Чиф.
– Нет-нет, – сказал Юра, – интересно же, пусть расскажет, что там с ним было.
– Ну пусть расскажет, – сказал Чиф.
– А было там пыльно и темно. И безвидно, – начал Неру замогильным голосом. – Как в яме.
– Потому что это и была яма, – вставил Чиф.
– Ага. Были там во множестве черепа и кости невинно убиенных и невинно умерших своей смертью людей.
– И невинно умерших чужой смертью, – в тоне добавил Чиф.
– Не перебивай.
– Извини.
– Ну вот. И мы – жестоко и зверски убитые...
– Кирпичом! – подсказал Юра.
– Нет, не только. Мы лежали...
– И пахли! – подсказал Чиф.
– Всё, не буду рассказывать! Вы перебиваете.
– Мы больше не будем. Честно. Рассказывай.
– Так ты только трупом был? – спросил Юра. – А в раю?
– Да! – с апломбом сказал Неру. – Я попал именно в рай!
– Ты?! Ни за что не поверю, – сказал Чиф. – Ты же прелюбодей. Ты же Альку пытался того...
– Он был наказан за это еще в земной жизни, – пояснил Юра. – Ударом кирпича в промежность глаз.
– А-а.
– Слушайте! Если вы будете перебивать, я вам ничего не расскажу!
– Всё-всё.
– Так вот. В раю хорошо. Пива, вина – неизреченное количество!
– Ух ты! Хорошо-о!
– Но это не главное. Ангелочки летают... порхают... Из попок у них розы торчат... Девы в белых одеждах...
– А у них что откуда торчало? – спросил Чиф.
– Хам! Молчать!.. Да. Девы. Но все это обман, потому как полная бестелесность. Трахаться совершенно невозможно.
– Молодец! – сказал Чиф. – Мы отвергаем любые компромиссы! Молодец. Ты заслужил последнюю кружку вина.
Неру по-белогвардейски мотнул головой, выпил вино и продолжил:
– Потом ко мне подошел бог – такой любезный молодой человек. По-моему он голубой. Или может просто андрогин. Посмотрел реестр моих грехов и... – в этом месте Неру сделал ораторскую паузу.
– Что?!
– ...Кэ-эк долбанет меня по яйцам!
– Именно по яйцам? – поинтересовался Юра.
– Сам бог?! – восхитился Чиф. – Повезло тебе. Это ж то же самое, что... Ленину руку пожать!.. А дальше?!
– Потом... за щечку так потрепал: – Ух! – говорит, – карапуз!
– Ну?
– Всё. Потом меня полностью амнистировали, кастрировали и отпустили пастись на райские луга.
– Кастрировали – это правильно, – сказал Юра.
– И всё? – спросил Чиф.
– Все.
– Не интересно. Давай кружку обратно.
– Поздно. Выпил уже.
Алина в спальнике тяжело вздохнула и заворочалась.
– Спи, Аля, – сказал Чиф, – у нас тут суровые мужские разговоры.
– Да, я слышу какие суровые.
Парни загыгыкали.
Лежали молча. Юра шевелил пальцами на босой ноге и наблюдал за этим движением. Чиф катал по земле пустую бутылку. Неру лежал просто так. Небо на востоке начало чуть заметно сереть. Было тихо и сонно. Откуда-то издалека донесся слабый петушиный крик.
– О! – сказал Чиф.
И снова лежали молча.
Вдруг Юра выпучил глаза и прокричал сдавленным шепотом:
– Стоп!!
Чиф и Неру вытянули шеи:
– Что?!
– Я знаю где есть еще одна бутылка!
Чиф и Неру напряженно соображали.
– В луже! – восторженно вскрикнул Чиф.
– Точно!
Они вскочили и пошли-побежали, прихрамывая, приплясывая, покрикивая, прихлопывая себя по различным поверхностям своих тел.
Алина подняла голову, посмотрела им вслед, вздохнула и повернулась на другой бок.
Проснулись когда солнце уже поднялось. Рвали рты зевками, терли кулаками глаза. Выглядели чудовищно. В крови, в синяках, в царапинах, в грязи – посреди распотрошенных рюкзаков, пустых бутылок, перевернутой посуды. У Чифа через всю щеку отпечаталась молния спальника и замок на виске.
– Тебя можно расстегнуть, – по-похмельному хрипло сказал Неру.
И поднялась Юля. Спальник упал к ее босым ногам. Она засмеялась и сладко-сладко-сладко потянулась. Утренний луч пропитывал золотом и просвечивал насквозь не только волосы, майку, но, казалось, и все ее тело. Все посмотрели на нее с немым восторгом, как дети на слона. Даже Алина.
– Ой, ребята, мне всю ночь такая чушь снилась, – сказала Юля, улыбаясь и не раскрывая глаз. – Просто невероятная чушь. Сейчас умоюсь и приду расскажу.
Она шагнула из спальника, прихватила полотенце. И пошла по траве как по воде. По траве как по воде. И шаги ее были легки. Шаги ее были легки.
После минуты молчания Неру сказал:
– Ну это!.. Юлька!..
Все молча с ним согласились. И замерли, прислушиваясь к звукам снаружи – к ее неслышным шагам. Но вдруг раздался крик, и в сторожку вбежала Юля, перепуганная насмерть. Она заплакала:
– Там человек... висит...
Все столпились у двери, словно боясь переступить порог, и щурились в указанном Юлей направлении.
– А-а... – сказал Чиф, – от него жена ушла. А мы ему бутылку не оставили...
– Вот беда, – сказал Неру. – Взял и удавился.
– А чего это на нем один ботинок? – спросил Чиф.
– Это мой, – сказал Юра и шагнул за дверь.
А Неру тихо сказал: – Вообще-то это мой...
Юра шел к человеку прямиком через развалины. Тот висел в своем закутке над ящиком с пустой бутылкой и двумя зелеными яблоками. Косая тень от стены резала его лицо по диагонали. Юра подошел и встал строго. Словно исполняя какой-то ритуал. И опустил голову. Остальные наблюдали за ним из сторожки.
Юра вздохнул, присел, расшнуровал свой ботинок, снял его с себя и надел на покойника. И зашнуровал. И еще долго стоял рядом.
Так же строго стояли остальные в дверях сторожки.
А человек чуть покачивался на своей веревке.