1:1

Списа́нїе посла́нїѧ ко ѿводи̑мымъ плѣ́нникѡмъ въ вавѷлѡ́нъ ѿ царѧ̀ вавѷлѡ́нскагѡ, є҆́же посла̀ і҆еремі́а, возвѣсти́ти и҆̀мъ, ꙗ҆́коже повелѣ́но бы́сть є҆мꙋ̀ ѿ бг҃а.

Списание послания ко отводимым пленником въ вавилон от царя вавилонскаго, еже посла иеремиа, возвестити им, якоже повелено бысть ему от бога.

Список послания, которое послал Иеремия к пленникам, отводимым в Вавилон царем Вавилонским, чтобы возвестить им, что повелено ему Богом.

1:2

Грѣ̑хъ ра́ди, и҆́миже согрѣши́сте пред̾ бг҃омъ, ѿведе́тесѧ въ вавѷлѡ́нъ плѣне́ни навꙋходоно́соромъ царе́мъ вавѷлѡ́нскимъ.

Грех ради, имиже согрешисте пред богом, отведетеся в вавилон пленени навуходоносором царем вавилонским.

За грехи, которыми вы согрешили пред Богом, будете отведены пленниками в Вавилон Навуходоносором, царем Вавилонским.

1:3

Вше́дше ᲂу҆́бѡ въ вавѷлѡ́нъ, бꙋ́дете та́мѡ лѣ̑та мнѡ́га и҆ вре́мѧ до́лго, до седмѝ родѡ́въ: пото́мъ же и҆зведꙋ̀ ва́съ ѿтꙋ́дꙋ съ ми́ромъ.

Вшедше убо в вавилон, будете тамо лета многа и время долго, до седми родов: потом же изведу васъ оттуду с миром.

Войдя в Вавилон, вы пробудете там многие годы и долгое время, даже до семи родов; после же сего Я выведу вас оттуда с миром.

1:4

Нн҃ѣ же ᲂу҆́зрите въ вавѷлѡ́нѣ бо́ги срє́брѧны и҆ зла̑ты, и҆ ка́мєнны и҆ древѧ̑ны на ра́менахъ носи̑мы, показꙋ́ющыѧ стра́хъ ꙗ҆зы́кѡмъ.

ныне же узрите в вавилоне боги сребряны и златы, и каменны и древяны на раменах носимы, показующия страхъ языком.

Теперь вы увидите в Вавилоне богов серебряных и золотых и деревянных, носимых на плечах, внушающих страх язычникам.

1:5

Блюди́тесѧ ᲂу҆̀бо, да не и҆ вы̀ и҆ноплеме́нникѡмъ ᲂу҆подо́битесѧ, и҆ стра́хъ прїи́метъ ва́съ ѿ ни́хъ: ви́дѣвше наро́дъ напредѝ и҆ созадѝ и҆́хъ кла́нѧющьсѧ и҆̀мъ, рцы́те ᲂу҆́бѡ во ᲂу҆мѣ̀: тебѣ̀ лѣ́по є҆́сть кла́нѧтисѧ, влⷣко!

Блюдитеся убо, да не и вы иноплеменником уподобитеся, и страх приимет вас от них: видевше народ напреди и созади их кланяющься им, рцыте убо во уме: тебе лепо есть кланятися, владыко!

Берегитесь же, чтобы и вам не сделаться подобными иноплеменникам, и чтобы страх пред ними не овладел и вами. Видя толпу спереди и сзади их поклоняющеюся перед ними, скажите в уме: "Тебе должно поклоняться, Владыко!"

1:6

А҆́гг҃лъ бо мо́й съ ва́ми є҆́сть, се́й взыскꙋ́етъ дꙋ́шъ ва́шихъ.

Ангел бо мой с вами есть, сей взыскует душ ваших.

Ибо Ангел Мой с вами, и он защитник душ ваших.

1:7

Ѧ҆зы́къ бо и҆́хъ и҆зстро́ганъ є҆́сть древодѣ́лею, ті́и же позлаще́ни и҆ посре́брени, лжи́ви же сꙋ́ть и҆ не мо́гꙋтъ глаго́лати,

Язык бо их изстроган есть древоделею, тии же позлащени и посребрени, лживи же суть и не могут глаголати,

Язык их выстроган художником, и сами они оправлены в золото и серебро; но они ложные, и не могут говорить.

1:8

и҆ ꙗ҆́коже дѣви́цѣ красотолюби́вѣй взе́млюще зла́то, ᲂу҆строѧ́ютъ вѣнцы̀ на главы̑ богѡ́въ свои́хъ.

и якоже девице красотолюбивей вземлюще злато, устрояютъ венцы на главы богов своих.

И как бы для девицы, любящей украшение, берут они золото, и приготовляют венцы на головы богов своих.

1:9

Тѣ́мже ᲂу҆крада́ютъ ѿ ни́хъ жерцы̀ зла́то и҆ сребро̀ и҆ себѣ̀ ᲂу҆потреблѧ́ютъ.

Темже украдают от них жерцы злато и сребро и себе употребляют.

Бывает также, что жрецы похищают у богов своих золото и серебро и употребляют его на себя самих;

1:10

Дадѧ́тъ же ѿ ни́хъ и҆ блꙋдни́цамъ сꙋ́щымъ въ домꙋ̀, а҆ бо́ги ᲂу҆краша́ютъ а҆́ки человѣ́кѡвъ ри́зами, бо́ги златы̑ѧ и҆ срє́брѧныѧ и҆ древѧ̑ныѧ.

Дадят же от них и блудницам сущим в дому, а боги украшают аки человеков ризами, боги златыя и сребряныя и древяныя.

уделяют из того и блудницам под их кровом; украшают богов золотых и серебряных и деревянных одеждами, как людей.

1:11

Ті́и же не ᲂу҆цѣлѣ́ютъ ѿ ржѝ и҆ мо́лїѧ, ѡ҆дѣ́ютъ же ѧ҆̀ въ багрѧни́цꙋ.

Тии же не уцелеют от ржи и молия, одеют же я в багряницу.

Но они не спасаются от ржавчины и моли, хотя облечены в пурпуровую одежду.

1:12

Ѡ҆тира́ютъ ли́ца и҆̀мъ пра́ха ра́ди, и҆́же ѿ хра́ма, и҆́же є҆́сть мно́жайшїй на ни́хъ.

отирают лица им праха ради, иже от храма, иже есть множайший на них.

Обтирают лице их от пыли в капище, которой на них очень много.

1:13

И҆ ски́петръ и҆́мꙋтъ, ꙗ҆́кѡ человѣ́къ и҆ ꙗ҆́кѡ сꙋдїѧ̀ страны̀, и҆́же согрѣша́ющагѡ къ себѣ̀ не ᲂу҆бїе́тъ.

И скипетр имут, яко человек и яко судия страны, иже согрешающаго к себе не убиет.

Имеет и скипетр, как человек - судья страны, но он не может умертвить виновного пред ним.

1:14

И҆́мать же и҆ ме́чь въ десни́цѣ и҆ сѣки́рꙋ, са́мъ же себѐ ѿ ра́ти и҆ ѿ разбѡ́йникъ не ѿи́метъ: ѿсю́дꙋ зна́еми сꙋ́ть, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи: не ᲂу҆бо́йтесѧ ᲂу҆̀бо и҆́хъ.

Имать же и мечь в деснице и секиру, сам же себе от рати и от разбойник не отимет: отсюду знаеми суть, яко не суть бози: не убойтеся убо их.

Имеет меч в правой руке и секиру, а себя самого от войска и разбойников не защитит: отсюда познается, что они не боги; итак, не бойтесь их.

1:15

Ꙗ҆́коже бо сосꙋ́дъ человѣ́ческъ сокрꙋше́нъ непотре́бенъ быва́етъ,

якоже бо сосуд человеческ сокрушен непотребенъ бывает,

Ибо, как разбитый сосуд делается бесполезным для человека, так и боги их.

1:16

та́цы сꙋ́ть бо́зи и҆́хъ: є҆гда́ же поста́влени бꙋ́дꙋтъ въ домѣ́хъ, ѻ҆́чи и҆́хъ пѡ́лны сꙋ́ть пра́ха ѿ ногꙋ̀ входѧ́щихъ.

тацы суть бози их: егда же поставлени будут въ домех, очи их полны суть праха от ногу входящих.

После того, как они поставлены в капищах, глаза их полны пыли от ног входящих.

1:17

И҆ ꙗ҆́коже комꙋ̀ преѡби́дѣвшꙋ царѧ̀, заключе́ни быва́ютъ дворы̀, и҆лѝ ꙗ҆́кѡ на сме́рть ѿводи́мꙋ, хра́мы и҆́хъ ᲂу҆твержда́ютъ жерцы̀ две́рьми и҆ замка́ми и҆ заво́рами, да ѿ разбѡ́йникъ ѡ҆кра́дени не бꙋ́дꙋтъ.

И якоже кому преобидевшу царя, заключени бываютъ дворы, или яко на смерть отводиму, храмы их утверждаютъ жерцы дверьми и замками и заворами, да от разбойникъ окрадени не будут.

И как у нанесшего оскорбление царю заграждаются входы в жилье, когда он отводится на смерть, так капища их охраняют жрецы их дверями и замками и засовами, чтобы они не были ограблены разбойниками;

1:18

Свѣти̑ла жгꙋ́тъ и҆̀мъ, и҆ мно́жае не́же себѣ̀, ѿ ни́хже ни є҆ди́но мо́гꙋтъ ви́дѣти.

Светила жгут им, и множае неже себе, от нихже ни едино могут видети.

зажигают для них светильники, и больше, нежели для себя самих, а они ни одного их них не могут видеть.

1:19

Сꙋ́ть ᲂу҆́бѡ ꙗ҆́кѡ бе́рвна въ домꙋ̀, сердца́ же и҆́хъ то́чатъ чє́рви, и҆̀же ѿ землѝ, и҆ ѻ҆де́ждꙋ и҆́хъ, ѻ҆ни́ же не чꙋ́вствꙋютъ сегѡ̀.

Суть убо яко бервна в дому, сердца же их точатъ черви, иже от земли, и одежду их, они же не чувствуют сего.

Они как бревно в доме; сердца их, говорят, точат черви земляные, и съедают их самих и одежду их, - а они не чувствуют.

1:20

Ѡ҆чернѣ́ло є҆́сть лицѐ и҆́хъ ѿ ды́ма хра́мины:

очернело есть лице их от дыма храмины:

Лица их черны от курения в капищах.

1:21

по тѣлесе́мъ и҆́хъ и҆ по главѣ̀ парѧ́тъ нетопыри̑ нощні́и, и҆ ла̑стовицы и҆ пти̑цы, та́кожде и҆ коткѝ (ска́чꙋтъ).

по телесем их и по главе парят нетопыри нощнии, и ластовицы и птицы, такожде и котки (скачутъ).

На тело их и на головы их налетают летучие мыши и ласточки и другие птицы, лазают также по ним и кошки.

1:22

Ѿ тогѡ̀ ᲂу҆вѣ́сте, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи не ᲂу҆бо́йтесѧ ᲂу҆̀бо и҆́хъ.

от того увесте, яко не суть бози не убойтеся убо их.

Из этого уразумеете, что это не боги; итак, не бойтесь их.

1:23

Зла́то бо лежа́щее на ни́хъ на красꙋ̀, а҆́ще не ѡ҆чи́ститъ кто̀ ѿ ржѝ, не возблиста́ютъ: є҆гда́ бо слива́хꙋ и҆̀хъ, не чꙋ́вствоваша.

Злато бо лежащее на них на красу, аще не очиститъ кто от ржи, не возблистают: егда бо сливаху их, не чувствоваша.

Если кто не очистит от ржавчины золота, которым они обложены для красы, то они не будут блестеть; и когда выливали их, они не чувствовали.

1:24

За всѧ́кꙋ цѣ́нꙋ кꙋ́плени сꙋ́ть, въ ни́хже нѣ́сть дꙋ́ха.

За всяку цену куплени суть, в нихже несть духа.

За большую цену они куплены, а духа нет в них.

1:25

Без̾ но́гъ на ра́мѣхъ но́сѧтсѧ, ꙗ҆влѧ́юще своѐ безче́стїе человѣ́кѡмъ, ѡ҆срамлѧ́ютсѧ же и҆ слꙋжа́щїи и҆̀мъ:

Без ног на рамех носятся, являюще свое безчестие человеком, осрамляются же и служащии им:

Безногие, они носятся на плечах, показывая чрез то свою ничтожность людям; посрамляются же и служащие им;

1:26

зане́же, є҆гда̀ когда̀ падꙋ́тсѧ на зе́млю, и҆ не мо́гꙋтъ са́ми воста́ти: и҆ а҆́ще кто̀ поста́витъ ѧ҆̀ прѧ́мѡ, не мо́гꙋтъ постꙋпи́ти, и҆ а҆́ще преклонѧ́тсѧ, не мо́гꙋтъ и҆спра́вити себѐ, но ꙗ҆́кѡ мертвецє́мъ да́ры и҆̀мъ полага́ютъ.

занеже, егда когда падутся на землю, и не могутъ сами востати: и аще кто поставит я прямо, не могутъ поступити, и аще преклонятся, не могут исправити себе, но яко мертвецем дары им полагают.

потому что, в случае падения их на землю, сами собою они не могут встать; также, если бы кто поставил их прямо, не могут сами собою двигаться и, если бы кто наклонил их, не могут выпрямиться; но как перед мертвыми полагают перед ними дары.

1:27

Трє́бы же и҆́хъ продаю́ще жерцы̀ на ѕло̀ ᲂу҆потреблѧ́ютъ: та́кожде и҆ жєны̀ и҆́хъ варѧ́тъ ѿ ни́хъ, ни є҆ди́номꙋ же ᲂу҆бо́гꙋ, ни не́мощнꙋ подаю́тъ:

Требы же их продающе жерцы на зло употребляют: такожде и жены их варят от них, ни единому же убогу, ни немощну подают:

Жертвы их жрецы продают и злоупотребляют ими; равно и жены их часть из них солят, и ничего не уделяют ни нищему, ни больному.

1:28

тре́бъ и҆́хъ нечи̑стыѧ и҆ кровотѡ́чныѧ жєны̀ прикаса́ютсѧ. Оу҆разꙋмѣ́вше ᲂу҆̀бо ѿ си́хъ, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи, не бо́йтесѧ и҆́хъ.

треб их нечистыя и кровоточныя жены прикасаются. уразумевше убо от сих, яко не суть бози, не бойтеся их.

К жертвам их прикасаются женщины нечистые и родильницы. Итак, познав из сего, что они не боги, не бойтесь их.

1:29

Ѿкꙋ́дꙋ бо прозовꙋ́тсѧ бо́зи, ꙗ҆́кѡ жєны̀ слꙋ́жатъ богѡ́мъ срє́брѧнымъ и҆ златы̑мъ и҆ древѧ̑нымъ;

откуду бо прозовутся бози, яко жены служат богомъ сребряным и златым и древянымъ?

Как же назвать их богами? женщины приносят жертвы этим серебряным и золотым и деревянным богам.

1:30

И҆ во хра́мѣхъ и҆́хъ жерцы̀ сѣда́ютъ, и҆мꙋ́ще ри̑зы растє́рзаны и҆ главы̑ и҆ брады̑ ѡ҆бри̑ты, и҆́хже главы̑ не покровє́ны сꙋ́ть:

И во храмех их жерцы седают, имуще ризы растерзаны и главы и брады обриты, ихже главы не покровены суть:

И в капищах их сидят жрецы в разодранных одеждах, с обритыми головами и бородами и с непокрытыми головами:

1:31

ревꙋ́тъ же вопїю́ще пред̾ бѡ́ги свои́ми, ꙗ҆́коже нѣ́цыи на ве́чери мертвеца̀.

ревут же вопиюще пред боги своими, якоже нецыи на вечери мертвеца.

ревут они с воплем пред своими богами, как иные на поминках по умершим.

1:32

Ѿ ри́зъ и҆́хъ взе́млюще жерцы̀, ѡ҆дѣва́ютъ жєны̀ своѧ̑ и҆ дѣ́ти.

от риз их вземлюще жерцы, одевают жены своя и дети.

Некоторые из одежд их жрецы берут себе и одевают ими своих жен и детей.

1:33

И҆ а҆́ще ѿ когѡ̀ ѕло̀ постра́ждꙋтъ и҆лѝ добро̀, не мо́гꙋтъ ѿда́ти: ни царѧ̀ мо́гꙋтъ поста́вити, ни ѿѧ́ти:

И аще от кого зло постраждут или добро, не могутъ отдати: ни царя могут поставити, ни отяти:

Если испытывают от кого-либо злое или доброе, не могут воздать; не могут поставить царя, ни низложить его.

1:34

та́кожде ни бога́тства ни мѣ́ди мо́гꙋтъ да́ти. А҆́ще кто̀ и҆̀мъ что̀ ѡ҆бѣща́въ не ѿда́стъ, не воспро́сѧтъ.

такожде ни богатства ни меди могут дати. Аще кто им что обещав не отдаст, не воспросят.

Равно ни богатства, ни даже мелкой медной монеты они не могут дать. Если кто, обещав им обет, не исполнил бы его, не взыщут.

1:35

Ѿ сме́рти человѣ́ка не и҆зба́вѧтъ, ни ме́нша ѿ крѣ́пка не ѿи́мꙋтъ:

от смерти человека не избавят, ни менша от крепка не отимут:

От смерти человека не избавят, ни слабейшего у сильного не отнимут;

1:36

человѣ́ка слѣ́па къ видѣ́нїю не навратѧ́тъ, въ нꙋ́жди человѣ́кꙋ не помо́гꙋтъ,

человека слепа к видению не навратят, в нужди человеку не помогут,

человеку слепому не возвратят зрения; человеку в нужде не помогут;

1:37

вдовы̀ не поми́лꙋютъ и҆ сиротѣ̀ добра̀ не сотворѧ́тъ.

вдовы не помилуют и сироте добра не сотворят.

вдове не окажут сострадания, и сироте не сделают добра.

1:38

Подо́бни сꙋ́ть ка́менїю наго́рномꙋ бо́зи и҆́хъ древѧ́ни и҆ ка́менни, и҆ позлаще́ни и҆ посре́брени, слꙋжа́щїи же и҆̀мъ посра́мѧтсѧ.

Подобни суть камению нагорному бози их древяни и каменни, и позлащени и посребрени, служащии же им посрамятся.

Камням из гор подобны эти боги деревянные и оправленные в золото и серебро, - и служащие им посрамятся.

1:39

Ка́кѡ ᲂу҆̀бо мо́щно мнѣ́ти и҆лѝ прозва́ти ѧ҆̀ бога́ми;

Како убо мощно мнети или прозвати я богами?

Как же можно подумать или сказать, что они боги?

1:40

Ктомꙋ́ же и҆ са́ми ті́и халде́є не чтꙋ́тъ и҆́хъ: и҆̀же є҆гда̀ ᲂу҆́зрѧтъ нѣ́ма не могꙋ́ща глаго́лати, прино́сѧтъ є҆го̀ къ ви́лꙋ, є҆мꙋ́же мо́лѧтсѧ, да глаго́летъ, а҆́ки си́льнꙋ сꙋ́щꙋ почꙋ́ти.

Ктому же и сами тии халдее не чтут их: иже егда узрят нема не могуща глаголати, приносят его к вилу, емуже молятся, да глаголет, аки сильну сущу почути.

К тому же сами Халдеи обращаются с ними непочтительно: они, когда увидят немого, не могущего говорить, приносят его к Ваалу и требуют, чтобы он говорил, как будто он может чувствовать.

1:41

И҆ не мо́гꙋтъ ті́и разꙋмѣ́вше сїѐ ѡ҆ста́вити ѧ҆̀, чꙋ́вства бо не и҆́мꙋтъ.

И не могут тии разумевше сие оставити я, чувства бо не имут.

И не могут они, заметив это, оставить их, потому что не имеют смысла.

1:42

Жєны́ же ѡ҆бложє́ны ᲂу҆́жами на распꙋ́тїихъ сѣдѧ́тъ, кадѧ́щѧ ѡ҆тре́бы.

Жены же обложены ужами на распутиих седят, кадящя отребы.

Женщины, обвязавшись тростниковым поясом, сидят на улицах, сожигая курение из оливковых зерен.

1:43

Є҆гда́ же кото́раѧ ѿ ни́хъ привлече́на ѿ нѣ́коегѡ мимоходѧ́ща бꙋ́детъ съ ни́мъ, бли́жнюю ᲂу҆карѧ́етъ, ꙗ҆́кѡ не сподо́биласѧ ꙗ҆́коже и҆ ѻ҆на̀, ни ᲂу҆́же є҆ѧ̀ прето́ргнꙋлосѧ.

Егда же которая от них привлечена от некоего мимоходяща будет с ним, ближнюю укаряет, яко не сподобилася якоже и она, ни уже ея преторгнулося.

И когда какая-либо из них, увлеченная проходящим, переспит с ним, - попрекает своей подруге, что та не удостоена того же, как она, и что перевязь ее не разорвана.

1:44

Всѧ̑ быва́ємаѧ въ ни́хъ лжи̑ва сꙋ́ть: ка́кѡ ᲂу҆̀бо мо́щно мнѣ́ти и҆лѝ прозыва́ти ѧ҆̀ бога́ми бы́ти;

Вся бываемая в них лжива суть: како убо мощно мнети или прозывати я богами быти?

Все, совершающееся у них, ложно. Посему как можно думать или говорить, что они боги?

1:45

Древодѣ́лѧми и҆ златари̑ сотворе́ни сꙋ́ть: ничто́же и҆́но быва́ютъ, но є҆́же хотѧ́тъ хꙋдо́жницы, то̀ быва́ютъ.

Древоделями и златари сотворени суть: ничтоже ино бывают, но еже хотят художницы, то бывают.

Устроены они художниками и плавильщиками золота; не чем иным они не делаются, как тем, чем желали их сделать художники.

1:46

И҆ са́ми, и҆̀же и҆̀хъ творѧ́тъ, не быва́ютъ долговѣ́чни.

И сами, иже их творят, не бывают долговечни.

И те, которые приготовляют их, не бывают долговечны;

1:47

Ка́кѡ ᲂу҆̀бо сотворє́ннаѧ и҆́ми мо́гꙋтъ бы́ти бо́зи; ѡ҆ста́виша бо по себѣ̀ лжꙋ̀ и҆ ᲂу҆кори́знꙋ пото́мъ бꙋ́дꙋщымъ:

Како убо сотворенная ими могут быти бози? оставиша бо по себе лжу и укоризну потом будущим:

как же сделанные ими могут быть богами? Они оставили по себе ложь и срам своим потомкам.

1:48

є҆гда́ бо прїи́детъ на ни́хъ ра́ть и҆ ѕла̑ѧ, совѣщава́ютъ междꙋ̀ собо́ю жерцы̀, гдѣ̀ скры́ютсѧ съ ни́ми.

егда бо приидет на них рать и злая, совещаваютъ между собою жерцы, где скрыются с ними.

Когда постигают их война и бедствия, жрецы совещаются между собою, где бы им скрыться с ними.

1:49

Ка́кѡ ᲂу҆̀бо нѣ́сть чꙋ́вствовати, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи, и҆̀же не и҆збавлѧ́ютъ себѐ ѿ ра́ти, ни ѿ ѕла̀;

Како убо несть чувствовати, яко не суть бози, иже не избавляют себе от рати, ни от зла?

Как же не понять, что те не боги, которые самих себя не спасают ни от войн, ни от бедствий?

1:50

Древѧ́ни сꙋ́ще и҆ ка́менни, и҆ позлаще́ни и҆ посре́брени, позна́ютсѧ пото́мъ ꙗ҆зы́кѡмъ всѣ̑мъ, ꙗ҆́кѡ лжа̀ сꙋ́ть: и҆ царє́мъ ꙗ҆́вни бꙋ́дꙋтъ, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи, но дѣла̀ рꙋ́къ человѣ́ческихъ, и҆ ни є҆ди́но дѣ́ло бж҃їе въ ни́хъ є҆́сть:

Древяни суще и каменни, и позлащени и посребрени, познаются потом языком всем, яко лжа суть: и царем явни будут, яко не суть бози, но дела рукъ человеческих, и ни едино дело божие в них есть:

Так как они деревянные и оправленные в золото и серебро, то можно познать, что они ложь; всем народам и царям сделается ясным, что это не боги, а дела рук человеческих, и в них нет никакого действия божественного.

1:51

комꙋ̀ ᲂу҆̀бо нѣ́сть разꙋ́мно, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи;

кому убо несть разумно, яко не суть бози?

Кому же после сего не понятно, что они не боги?

1:52

Царѧ́ бо странѣ̀ не поставлѧ́ютъ, ни дождѧ̀ человѣ́кѡмъ подаю́тъ,

Царя бо стране не поставляют, ни дождя человекомъ подают,

Царя стране они не поставят, дождя людям не дадут;

1:53

ни сꙋда̀ разсꙋ́дѧтъ и҆ не и҆зба́вѧтъ ѿ ѡ҆би́ды, не́мощни сꙋ́ще:

ни суда разсудят и не избавят от обиды, немощни суще:

суда не рассудят, обидимого не защитят, будучи бессильны,

1:54

ꙗ҆́коже бо вра́ны междꙋ̀ не́бомъ и҆ земле́ю сꙋ́ть: и҆ є҆гда̀ паде́тъ ѻ҆́гнь на хра́мѣ богѡ́въ древѧ́ныхъ и҆лѝ ка́менныхъ, и҆лѝ позлаще́ныхъ и҆лѝ посре́бреныхъ, жерцы̀ и҆́хъ и҆збѣ́гнꙋтъ и҆ ᲂу҆цѣлѣ́ютъ, ѻ҆ни́ же ꙗ҆́кѡ бе́рвна посредѣ̀ сгорѧ́тъ.

якоже бо враны между небом и землею суть: и егда падет огнь на храме богов древяных или каменных, или позлащеных или посребреных, жерцы их избегнутъ и уцелеют, они же яко бервна посреде сгорят.

как вороны, находящиеся между небом и землею. Ибо и в том случае, когда подверглось бы пожару капище богов деревянных или оправленных в золото и серебро, жрецы их убегут и спасутся, - а они сами, как бревна в средине, сгорят.

1:55

Царю́ же и҆ ра̑тнымъ не ста́нꙋтъ проти́вꙋ: ᲂу҆̀бо ка́кѡ мо́щно мнѣ́ти и҆лѝ прїѧ́ти, ꙗ҆́кѡ бо́зи сꙋ́ть;

Царю же и ратным не станут противу: убо како мощно мнети или прияти, яко бози суть?

Ни царю, ни врагам они не могут противостать. Как же можно принять или подумать, что они боги?

1:56

Ни ѿ разбѡ́йникъ, ни ѿ тате́й и҆зба́вѧтъ себѐ бо́зи древѧ́ни и҆ ка́менни, и҆ посре́брени и҆ позлаще́ни.

Ни от разбойник, ни от татей избавят себе бози древяни и каменни, и посребрени и позлащени.

Ни от воров, ни от грабителей не могут охранить самих себя эти боги, деревянные и оправленные в серебро и золото:

1:57

И҆̀хже преѡдолѣ́вше и҆ взе́мше зла́то и҆ сребро̀ и҆ ри̑зы и҆́хъ, ѿи́дꙋтъ, нижѐ са́ми себѣ̀ помо́гꙋтъ.

Ихже преодолевше и вземше злато и сребро и ризы их, отидут, ниже сами себе помогут.

превосходя их силою, они снимают золото и серебро и одежды, которые на них, и уходят с добычею, а эти себе самим не в силах помочь.

1:58

Тѣ́мже лꙋ́чше є҆́сть ца́рь показꙋ́ѧй своѐ мꙋ́жество, и҆лѝ сосꙋ́дъ въ домꙋ̀ потре́бенъ, є҆го́же ᲂу҆потреблѧ́етъ владѧ́й и҆́мъ, не́жели лжи́вїи бо́зи: и҆лѝ две́рь въ домꙋ̀ стрегꙋ́щи ꙗ҆̀же въ не́мъ, не́жели лжи́вїи бо́зи: и҆ древѧ́ный сто́лпъ въ домꙋ̀ ца́рстѣмъ, не́жели лжи́вїи бо́зи.

Темже лучше есть царь показуяй свое мужество, или сосуд в дому потребен, егоже употребляетъ владяй им, нежели лживии бози: или дверь в дому стрегущи яже в нем, нежели лживии бози: и древяный столпъ в дому царстем, нежели лживии бози.

Поэтому лучше царь, выказывающий мужество, или полезный в доме сосуд, который употребляет хозяин, нежели ложные боги; или лучше дверь в доме, охраняющая в нем имущество, нежели ложные боги; или лучше деревянный столп в царском дворце, нежели ложные боги.

1:59

Со́лнце бо и҆ лꙋна̀ и҆ ѕвѣ́зды, свѣ̑тлы сꙋ́ще и҆ посыла́ємы на потре́бꙋ, благопослꙋшли̑вы сꙋ́ть.

Солнце бо и луна и звезды, светлы суще и посылаемы на потребу, благопослушливы суть.

Солнце и луна и звезды, будучи светлы и посылаемы ради потребности, благопослушны.

1:60

Та́кожде и҆ мо́лнїѧ, є҆гда̀ блиста́етъ, благови́дна є҆́сть: та́кожде и҆ вѣ́тръ во все́й странѣ̀ вѣ́етъ.

Такожде и молния, егда блистает, благовидна есть: такожде и ветр во всей стране веет.

Также и молния каждый раз, как является, ясно видима; также ветер во всякой стране веет.

1:61

И҆ ѡ҆блакѡ́мъ є҆гда̀ повели́тсѧ ѿ бг҃а и҆тѝ на всю̀ вселе́ннꙋю, соверша́ютъ повелѣ́нное.

И облаком егда повелится от бога ити на всю вселенную, совершают повеленное.

И облака, когда повелит им Бог пройти над всею вселенною, исполняют повеление.

1:62

Ѻ҆́гнь же пꙋ́щенъ свы́ше и҆стреби́ти го́ры и҆ дꙋбра̑вы твори́тъ повелѣ́нное: сі́и же ни ѡ҆бразѡ́мъ, нижѐ си́ламъ и҆́хъ ᲂу҆подо́блени сꙋ́ть.

огнь же пущен свыше истребити горы и дубравы творитъ повеленное: сии же ни образом, ниже силам их уподоблени суть.

Тоже огонь, свыше ниспосылаемый для истребления гор и лесов, делает, что назначено; а эти не подобны им ни видом, ни силами.

1:63

Тѣ́мже ни мнѣ́ти мо́щно, ни прозыва́ти и҆̀хъ бы́ти бо́ги, не си̑льнымъ и҆̀мъ сꙋ́щымъ ни прю̀ разсꙋди́ти, ни добра̀ сотвори́ти человѣ́кѡмъ.

Темже ни мнети мощно, ни прозывати их быти боги, не сильным им сущим ни прю разсудити, ни добра сотворити человеком.

Почему же можно подумать или сказать, что они боги, когда они несильны ни суда рассудить, ни добра делать людям?

1:64

Разꙋмѣ́вше ᲂу҆̀бо, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи, не бо́йтесѧ и҆́хъ.

Разумевше убо, яко не суть бози, не бойтеся их.

Итак, зная, что они не боги, не бойтесь их.

1:65

Ни царе́й бо прокленꙋ́тъ, нижѐ благословѧ́тъ.

Ни царей бо прокленут, ниже благословят.

Царей они ни проклянут, ни благословят;

1:66

Зна́менїѧ же на небесѝ и҆ во ꙗ҆зы́цѣхъ не пока́жꙋтъ: ни просвѣтѧ́тъ ꙗ҆́кѡ со́лнце, ни ѡ҆свѣтѧ́тъ ꙗ҆́кѡ лꙋна̀.

Знамения же на небеси и во языцех не покажут: ни просветят яко солнце, ни осветят яко луна.

знамений не покажут на небе и пред народами; не осветят, как солнце, и не осияют, как луна.

1:67

Ѕвѣ́рїе лꙋ́чше и҆́хъ сꙋ́ть, и҆̀же мо́гꙋтъ, и҆збѣ́ге под̾ кро́въ, себѐ по́льзовати.

зверие лучше их суть, иже могут, избеге подъ кров, себе пользовати.

Звери лучше их: они, убегая под кров, могут помочь себе.

1:68

Ни є҆ди́нымъ ᲂу҆̀бо ѡ҆́бразомъ є҆́сть на́мъ ꙗ҆́вѣ, ꙗ҆́кѡ сꙋ́ть бо́зи: тѣ́мже не бо́йтесѧ и҆́хъ.

Ни единым убо образом есть нам яве, яко суть бози: темже не бойтеся их.

Итак, ни из чего не видно нам, что они боги; посему не бойтесь их.

1:69

Ꙗ҆́коже бо во ѻ҆во́щницѣ пꙋжа́ло ничесѡ́же храни́тъ, та́кожде и҆ бо́зи и҆́хъ сꙋ́ть древѧ́ни и҆ ка́менни, и҆ посре́брени и҆ позлаще́ни.

якоже бо во овощнице пужало ничесоже хранит, такожде и бози их суть древяни и каменни, и посребрени и позлащени.

Как пугало в огороде ничего не сбережет, так и их деревянные, оправленные в золото и серебро боги.

1:70

Тѣ́мъ же ѡ҆́бразомъ и҆ хвра́стъ, и҆́же во ѡ҆гра́дѣ, на не́мже всѧ̑ пти̑цы сѣда́ютъ: та́кожде и҆ мертвецꙋ̀ пове́рженꙋ во тмѣ̀ подо́бни сꙋ́ть бо́зи и҆́хъ, древѧ́ни, позлаще́ни и҆ посре́брени.

Тем же образом и хвраст, иже во ограде, на немже вся птицы седают: такожде и мертвецу повержену во тме подобни суть бози их, древяни, позлащени и посребрени.

Равным образом их деревянные, оправленные в золото и серебро боги подобны терновому кусту в саду, на который садятся всякие птицы, также и трупу, брошенному во тьме.

1:71

Ѿ багрѧни́цы, (въ ню́же ѡ҆дѣ́ѧни,) и҆ ѿ мра́мора, и҆́же на ни́хъ плѣ́снивѣетъ, позна́йте, ꙗ҆́кѡ не сꙋ́ть бо́зи: ті́и бо послѣдѝ и҆з̾ѧде́ни бꙋ́дꙋтъ ѿ че́рвїѧ и҆ бꙋ́дꙋтъ во ᲂу҆кори́знꙋ во странѣ̀.

от багряницы, (в нюже одеяни,) и от мрамора, иже на них плеснивеет, познайте, яко не суть бози: тии бо последи изъядени будут от червия и будут во укоризну во стране.

Из пурпура и червленицы, которые истлевают на них, вы можете уразуметь, что они не боги; да и сами они будут наконец съедены и будут позором в стране.

1:72

Лꙋ́чше ᲂу҆̀бо є҆́сть человѣ́къ пра́веденъ не и҆мѣ́ѧй кꙋмі́рѡвъ, бꙋ́детъ бо дале́че ѿ ᲂу҆кори́зны.

Лучше убо есть человек праведен не имеяй кумиров, будет бо далече от укоризны.

Итак, лучше человек праведный, не имеющий идолов, ибо он - далеко от позора.